— Стрелявшие были милиционерами, — сказал Лорд по-английски.
Русский покачал головой.
— Они только одеваться как милиционер. Милиция не стрелять в людей.
— Эти стреляли.
Лорд бросил взгляд за спину следователя на окровавленный труп Артемия Белого. Молодой русский адвокат лежал навзничь на тротуаре, с открытыми глазами, из ран на груди сочились красно-бурые струйки.
— Сколько человек пострадало?
— Пять.
— Пять? Убитых много?
— Четыре.
— Похоже, вас это нисколько не беспокоит. Четыре человека застрелены насмерть среди бела дня на оживленной улице.
Орлегов пожал плечами.
— А что тут можно поделать? «Крыша» есть трудно контролировать.
«Крышей» назывались различные бандитские группировки, обосновавшиеся в Москве и других городах европейской части России. Лорд так и не смог выяснить происхождение этого понятия. Быть может, оно отражало процесс передачи денег преступникам — при встречах на крыше; а может быть, это было иносказательное обозначение неестественно оторванной от реальности современной российской жизни. Главарям мафии принадлежали самые дорогие машины, самые большие дачи, самая роскошная одежда. Они даже не пытались скрыть богатство. Напротив, воротилы преступного мира словно похвалялись процветанием как перед властью, так и перед простыми людьми. Это был отдельный общественный класс, возникший с потрясающей быстротой. Знакомые Лорда из числа бизнесменов считали отступные, которые им приходилось платить бандитам за «защиту», лишь одной из статей накладных расходов, такой же необходимой составляющей успеха, как подготовка персонала и выделение оборотных средств. Не раз он слышал, что, когда джентльмены в костюмах от Армани наносят визит и говорят: «Бог наказал делиться», к этому нужно относиться очень серьезно.
— Меня интересовать, — продолжал Орлегов, — почему эти люди преследовать вас.
Лорд кивнул на труп Белого.
— Вы не хотите его прикрыть?
— Он ничего не иметь против.
— А я имею. Я был с ним знаком.
— Откуда?
Лорд отыскал бумажник. Запаянное в пластик удостоверение, выданное ему несколько недель назад, пережило купание в цементной ванне. Лорд протянул удостоверение следователю.
— Вы есть из Царская комиссия?
Тон, каким был задан этот вопрос, подразумевал недоумение по поводу того, почему какой-то американец имеет отношение к чему-то такому насквозь русскому. Следователь Орлегов нравился Лорду все меньше и меньше. Пожалуй, лучшим способом выразить свое отношение к нему будет тонкая издевка.
— Я есть из Царская комиссия.
— Ваши обязанности?
— Это есть конфиденциален.
— Можно быть очень важно для это дело.
Лорд понял, что попытка сарказма осталась незамеченной.
— Обратитесь в комиссию.
Орлегов указал на труп.
— А этот?
Лорд рассказал, что Артемий Белый, юрист из Министерства юстиции, участвовал в работе комиссии, помогал получать доступ к советским архивам. В личном плане Лорд знал только, что Белый был холост, жил в коммунальной квартире на севере Москвы и мечтал когда-нибудь побывать в Атланте.
Шагнув к убитому, Лорд окинул его долгим взглядом.
Ему давно не приходилось видеть человека, погибшего насильственной смертью. Однако он повидал кое-что похуже во время командировки в Афганистан, растянувшейся на целый год. Лорд был там в качестве юриста, а не солдата; его направили в страну как специалиста, знающего язык, в составе группы сотрудников государственного департамента для поддержки переходного правительства после падения режима Талибан. Адвокатская фирма, в которой трудился Лорд, посчитала очень важным послать в Афганистан своего человека. Хорошо для реноме фирмы. Хорошо для карьеры самого Лорда. Но по прибытии в Афганистан он поймал себя на том, что не хочет ограничиваться перекладыванием бумаг. Лорд помогал хоронить убитых. У афганцев были страшные потери. В прессе об этом почти не сообщалось. Лорд до сих пор чувствовал палящий зной и жестокий ветер; в таком климате трупы разлагались быстро, еще больше усложняя зловещую работу. В смерти нет ничего приятного. Где бы то ни было.