— Ой, ну что ты делаешь! Ты меня раздавишь! — протестующе пискнул Белыш. Он вырвался из объятий Синегривки, выкатился на свободное пространство и, широко зевнув, растянулся рядом. Боясь дышать, Синегривка лежала рядом с ним, не сводя глаз со спящего котенка, пока рассвет не заструился сквозь ежевичные ветви.
Белыш мгновенно проснулся и раскрыл голубые глазки.
— А я думал, мне приснилось, что ты пришла, — пропищал он. — Я рад, что ты здесь! Я скучал без тебя.
Он вытянул шею и лизнул ее в щеку. Острый шип вины пронзил сердце Синегривки. Как она могла быть такой жестокой? Почему хотела отказаться от него? Ведь этот маленький котенок был единственным, что осталось у нее от Белогривки!
— Смотри, что я умею! — завопил Белыш, отбегая от нее.
Припав к полу палатки, он высоко задрал хвост и прижался животом к земле так, что получилась идеальная охотничья стойка.
— Вот это да! — замурлыкала Синегривка. — Кто же тебя научил этому?
— Львиногрив! — гордо ответил Белыш и умоляюще посмотрел на нее своими круглыми голубыми глазами, так похожими на глаза своей матери. — А ты научишь меня боевым приемам?
— Обязательно, когда ты немного подрастешь.
Пеструшка выкатилась из гнезда Ветреницы.
Белые пятна на ее пестрой шерстке светились в тусклом утреннем свете. Белыш тут же подскочил к ней и завопил:
— Хочешь, научу тебя охотничьей стойке?
Малышка кивнула и послушно прижалась к земле, а Белыш важно выпрямил ей хвостик.
— Хвост нужно держать неподвижно, — пропыхтел он, не разжимая зубов.
Щуплая бурая королева сонно подняла голову и посмотрела на играющих котят. Снежинка и Чернушка протестующее завозились под материнским животом.
— Он такой славный котенок, — промурлыкала Зарянка. — Вечно всем помогает, никогда ни с кем не ссорится.
Синегривка почувствовала камень в горле. С трудом откашлявшись, она выдавила:
— Мне жаль, что я так редко навещала его.
Зарянка ласково обхватила ее хвостом за плечи и вздохнула.
— Малыши легко прощают, — прошептала она. — Они помнят только то, что ты сделала, и забывают то, чего не делала. Если захочешь, ты сможешь все изменить.
Синегривка с мольбой посмотрела в ее добрые желтые глаза.
— Я хочу.
— Нападаю! — закричал Белыш, бросаясь на Синегривку. Крошечные лапки вцепились в ее шерсть. Синегривка зарычала, как барсучиха, и побежала по палатке, делая вид, будто хочет сбросить с себя котенка. Белыш заливался счастливым хохотом.
Чья-то тень мелькнула на пороге.
— Остролап! — восторженно закричал Белыш, с радостью бросаясь навстречу отцу.
Остролап сердито уставился на Синегривку поверх головы малыша.
— Что ты здесь делаешь?
— Пришла навестить Белыша, — твердо ответила она, не дрогнув под грозным взглядом Остролапа.
— Солнцезвезд назначил тебя в патруль, — сухо сообщил Остролап. — Иди отсюда.
Он сощурил глаза и добавил:
— И чем быстрее, тем лучше.
Затем он повернулся к Белышу и подтолкнул его лапой к выходу.
— Ну, маленький воитель, готов поработать над боевыми приемами, которым я тебя научил? Вдруг какой-нибудь блохастый Речной кот решит тайком пролезть в наш лагерь, и тебе придется защищаться?
Синегривка, насторожив уши, вышла из палатки.
«Что задумал Остролап? Белыш еще маленький, ему рано заниматься боевой подготовкой!»
— Он может пораниться! — воскликнула она, подбегая к Остролапу.
Но тот уже приказал малышу присесть на короткие задние лапки.
— Давай, мой маленький воин! Посмотрим, сможешь ли ты увернуться! — с этими словами он размахнулся, и его когтистая лапа просвистела над самым ухом Белыша.
— Ты с ума сошел? — закричала Синегривка, заслоняя собой котенка. — Он еще не готов!
Остролап презрительно оскалил зубы.
— Ты-то откуда знаешь? — с вызовом спросил он. — Ты ведь целый месяц не подходила к нему!
Синегривка сморщилась, словно он ее ударил.
— У него теперь остался только я, — продолжал Остролап. — И я сделаю из него такого воителя, которым будет гордиться все племя.
— Я у него тоже есть! — крикнула Синегривка.
Но Остролап уже повел Белыша прочь. Синегривка в бессильном отчаянии смотрела им вслед.
Внезапно ее морду опалило зловонное дыхание Гусохвоста. Старик подошел так тихо, что она его даже не заметила.
— Острые лапы царапают больнее шипов, — прохрипел целитель. — Не позволяй Белышу пораниться о них.
Синегривка обернулась, но старик уже поплелся прочь, шаркая лапами и бормоча себе под нос, словно и не говорил с ней. Отчаяние охватило Синегривку.