Яросвет на прощание склонился в земном поклоне. Глядя на него Сергей тоже по старой привычке легко поклонился. Так, как он всегда кланялся в зале.
— Да, вот еще что, — опомнился Велимудр. — Возьмите в дорожку… Я тут подсобрал кой-чего.
Он махнул рукой в сторону двух заплечных мешков среднего размера и, о чудо, две пары сапог. Яросвет присвистнул: сапоги стоили не многим меньше чем хороший жеребчик.
— Там на первое время перекусить, да мелочи нужные. Соль, пара силков, трут… Ну да сами посмотрите, меня добрым словом вспомните. А сапоги… Негоже на такое великое дело в лаптях-то ковылять…
— Заранее подготовились? — хмыкнул Сергей. — Гнать хотели взашей?
— Почему взашей? Предчувствие у меня было. А оно меня еще никогда не обманывало.
Тупо кивнув, молодые люди подхватили вещи и направились к дверям. Уже выходя, Сергей обернулся:
— Скажите, правда, что если пророчество начало исполняться, то что бы я ни стал делать, все равно приведет меня… — он замялся, не зная как сказать. — Туда?
— Так тебе ж об этом вчера твердили! — рассмеялся волхв, и совершенно серьезно продолжил: — И я говорил, и Сварог. Да ты все мимо ушей пропускал. Правда это. Так и есть. Пророчество начало исполняться, но к чему оно приведет… сказать не могу. С пророчествами всегда так, даже боги не скажут, как изреченные слова могут извернуться. Сказано, к примеру: будет благо. Вот только и у волка, и у овцы понятия о благе разные…
— Так почему вы вчера не объяснили все это так, что б я понял?
— Это что-то бы изменило? — улыбнулся волхв.
— Да нет, — подумав, усмехнулся Сергей. — Но есть пословица: предупрежден, значит вооружен!
— Есть и другая: у страха глаза велики! Всю дорогу теперь от кажной тени шарахаться будете…
— Не так страшен черт, как его малютка! — усмехнулся Сергей, и резко повернувшись, вышел на двор.
Отойдя от избы, Сергей не удержался от вздоха разочарования:
— И это все? Мы ж не по бабам идем, на смерть можно сказать отправляемся! А он сунул в зубы вещмешок, всучил сапоги и иди как знаешь?! Как в соседнюю деревню на танцы отправил! А где пир в честь героев приносящих себя в жертву? Где восторженные нашим решением толпы, и девушки бросающие в воздух чепчики?
Яросвет его негодования не разделил, на ходу рассматривая подаренные сапоги.
Уже на околице, друзей догнал запыхавшийся Лесомир.
— Фу, думал, что не поспею уже… — воздух вырывался из его груди тяжело, с всхрипами. — В пути вам тяжеловато придется, поэтому хочу подарочек сделать.
Он извлек из-за пазухи небольшой сверточек и сунул его Яросвету.
— Ты, Ярко, с этим лучше управишься. Травы там редкие, берег их, ну да вам они нужнее будут. А тебе, — он повернулся к Сергею, — вот это.
Старый отшельник снял с шеи медный амулет и вопросительно посмотрел на Сергея. Не сразу поняв что от него хотят, Сергей нахмурился. Потом, сообразив, наклонил голову. Лесомир торжественно надел подарок на его шею.
— Владей! Может ценности эта вещица невеликой, да вдруг пригодится. Коль узнает кто оберег — тому доверять можете… Тогда и от меня привет передайте. Ну, скатертью дорога!
Благодарно кивнув, друзья ступили на дорогу, что скрывалась где-то в лесу. На ходу Яросвет запихивал подарок Лесомира в дорожную сумку, а Сергей крутил головой, привыкая к тяжелому амулету.
— Эй, — снова окликнул Лесомир, — Сергей…
— Да? — встрепенувшись, обернулся тот.
— Я, когда оберег тебе на шею вешал, хотел тебе сказать…
— Да? — с готовностью спросил Сергей, в глубине души надеясь, что старый отшельник раскроет ему тайну древнего амулета.
— Так вот, я когда вешал оберег тебе на шею… Ты бы шею помыл, а то грязная она у тебя…
Плюнув в сердцах, Сергей бросился догонять удаляющегося Яросвета.
Дорога тянулась бесконечной, пыльной лентой. Деревья, стоящие по обеим сторонам дороги, росли настолько однообразные, что спустя несколько часов с начала пути, Сергея подташнивало от одного их вида. Заплечный мешок собранный Велимудром оттягивал плечи так, будто старый волхв наложил в него камней. Да еще этот меч… Сергей из книг знал, что его носят либо на бедре, либо за спиной. Но проклятая железяка вися на бедре норовила запутаться в ногах, а за спиной слишком уж панибратски и монотонно постукивала по затылку. Вот и приходилось тащить его или под мышкой, или закидывая на плечо как коромысло. Он с завистью поглядывал на Яросвета, с философским безразличием отмерявшего километры — он называл их верстами! — широким, размеренным шагом.
Куда я иду, и зачем? Спрашивал себя Сергей, но не находил ответа. Воспитанный в лучших традициях логики и атеизма разум человека третьего тысячелетия, отказывался серьезно воспринимать разговоры о Кощее, пророчествах и мировых деревьях. Но и найти рациональное объяснение происходящему не удавалось. Ну как, скажите, можно объяснить весь этот непонятный и странный мир, в котором боги запросто сидят с тобой за одним столом и неспешно попивают вино? Где домовые нагло будят тебя по ночам, а в лесах, под кустами, сидят лешие.
Единственное приходящее на ум объяснение, Сергей решительно прогонял прочь. Даже в мыслях допустить не хотел, что все происходящее последствия пропущенного удара Краснова. И на самом деле сейчас не по пыльной дороге шагает, укрытый от палящего солнца тенью разлапистых деревьев, а лежит опутанный проводами и трубками в палате реанимации. А медсестры, брезгливо кривясь, меняют ему тяжелые памперсы. Нет уж, дудки, хмыкнул Сергей, я лучше буду верить в реальность этого мира.
Но поверить в реальность удавалось плохо. В сам-то мир верилось. Как не поверишь, глядя на такое великолепие вокруг? А вот в остальное… Пусть домовой. Пусть леший. Но Кощей?! Кощей ассоциировался исключительно со сказками, Иваном-Царевичем и Серым Волком. Но себя Иваном-Царевичем Сергей не ощущал, да и Яросвет на Серого Волка похож мало. Так что, шагалось ему легко, на душе относительно спокойно, ибо конечная цель пути далека как луна, угроза от нее не намного понятнее тензорного уравнения, а что это за уравнение, Сергей даже не представлял. Но слово ндравилось. Еще бы эти деревья по краям дороги разнообразить…
В качестве развлечения, Сергей попытался напевать песни. Вскоре они кончились, и следующим развлечением стал подсчет пройденных поворотов — тоже надоело. Потом встречающиеся по дороге ручейки, потом кусты малины, потом пролетающие точно над головой птицы… Вот на птицах-то Сергей и развеселил Яросвета, когда высматривая в ярко-синем небе очередную птаху, не заметил протекающий наперерез дороге ручей, оступился и, глупо взмахнув руками, с тонким вскриком погрузился в неглубокие, но очень холодные ключевые воды. Сидя на берегу ручья, злой Сергей выжимал промокшую одежду под обидные смешки и не менее обидные комментарии Яросвета.
И снова потянулись нескончаемые, однообразные километры-версты. Яросвет шагал все с тем же непробиваемым спокойствием, а Сергей, обозленный на его насмешки, насупленный и нахохленный, как воробей в холодную погоду.
Места, которые они проходили, не удостаивая вниманием, еще несколько недель назад заставили бы Сергея замереть от восторга. А сейчас… Единственное что ему хотелось, так это сесть под одно из этих деревьев, вытянуть ноги, и не вставать, по крайней мере, полгода. Но Яросвет шагал не останавливаясь, а попросить о привале не позволяла гордость. И километры продолжали сменять друг друга, уходя в прошлое и убегая в будущее.
Солнце пекло немилосердно, и если бы им пришлось идти по открытой местности, изнуряющая жара давно бы доконала даже Яросвета не ведающего усталости. Но здесь, под защитой густой листвы, царила приятная, успокаивающая прохлада. Временами любопытные лесные зверьки перебегали через дорогу, удивленно поглядывая на так редко забредающих в эти края людей. По краям дороги то и дело попадались густые заросли малинника. В конце лета набрякнут ягоды, кусты издалека покажутся жертвенниками, густо политыми кровью жертвенных животных. А сейчас усыпаны маленькими цветочками, да кое-где проглядывают зеленые завязи.
— Слышь, Яросвет, — Сергей решил выяснить мучавший его уже какое-то время вопрос. — А ты знаешь, куда идти-то?
— Не, — пожал плечами тот. — Знаю, что в той стороне… Да и не все ли равно? Спросим у кого-нибудь… Язык, он и до Чернобыля доведет…