Не было ни вопросов, ни слова «если», ни размышлений о последствиях. Они оба понимали, что теперь они вовсе не те, кем были при встрече.
Майкл отнес Кэтрин на кровать. Опуская ее на одеяло, он продолжал нежно целовать ее. Их сердца бешено бились, но тела двигались медленно, ведь они столько времени оба искали ответы и наконец нашли их друг в друге.
Кэтрин проснулась и некоторое время смотрела на потолок. Затем посмотрела на Майкла, тихо спящего рядом. За окном было темно, но, приглядевшись, Кэтрин увидела, что до рассвета недалеко.
Она прикоснулась к лицу Майкла, и к ее глазам подступили слезы. Это было так красиво, так особенно. Что бы ни ждало их впереди, она знала, что эту ночь не забыть никогда. Ахен, собор…
Она снова посмотрела на потолок, на котором заметила странное водяное пятно на штукатурке, означающее, что где-то протекла труба. И когда она поняла, что наконец проснулась полностью, то вспомнила, что только что видела сон. О чем был сон? В нем было что-то о…
Она почувствовала, что ее сердце забилось чаще.
Сон!
Кэтрин резко вдохнула. Сон! Тимбос!
Кэтрин теперь знала, где искать седьмой свиток.
Последний день
Пятница,
31 декабря 1999 года
Когда Кэтрин вошла в комнату, Майкл повернулся спиной к окну и стал наблюдать за ней.
Она продолжала стоять у двери в пальто, прижимая к груди небольшой сверток.
– Привет, – произнес он.
– Здравствуй.
Она увидела, как по его широким плечам разливается утренний свет. На нем была простая бледно-голубая рубашка, заправленная в джинсы. Ни рясы, ни белого воротничка. Она задумалась над тем, когда он снова вспомнит, что он священник.
– Я не думала, что застану тебя здесь.
Он улыбнулся.
– Из-за ночи?
– Как ты себя чувствуешь?
– Я чувствую… – он подошел к ней, – что люблю тебя, Кэтрин.
– Правда?
– Ты сомневаешься? Ведь это не значит, что Бога я теперь люблю меньше. И уж если на то пошло, любовь к тебе помогает укрепить мою любовь к нему. – Он стоял к ней вплотную, улыбаясь, но его глаза были серьезны.
– А как ты? Сожалеешь?
– Нет… – прошептала она.
– Кэтрин, пожалуйста, поверь в то, что я ни на секунду не пожалел об этой ночи. Я не сожалею ни об одной минуте, что провел с тобой за эти две недели.
– Но тебя ждет кара.
Он улыбнулся еще шире.
– Возможно.
– Ты запомнишь меня как грешницу, из-за которой пал.
Он взял руками ее голову и нежно сказал:
– Известно ли тебе, что ты всегда заставляешь людей говорить.
– Я умею подчинять людей.
– Боже, ты прекрасна, – прошептал он, лаская ее взглядом.
– Майкл, я?..
– Что?
– Церковь. Теперь ты из-за меня оставишь Церковь?
– Если я и решу уйти из Церкви, то только из-за событий давно минувших лет. И уж если мы завели об этом речь, то ты заставила меня понять, что прощение – это единственный способ обрести душевный покой.
Он замолчал, но тишина выражала его мысли еще красивее, чем слова, ведь таким образом он напоминал ей о ночи, говоря ей то, что она и так понимала: они сблизились не только физически, хотя и это было прекрасно; между ними произошло что-то еще, на порядок выше, чем любовь, романтика и страстные слова.
Майкл обнимал ее, шептал ей на ухо слова, и, когда его силы иссякли, шептать стала Кэтрин, пока перед ними не возник образ, который видели лишь они, – их общий сон.
Если подобного с ними больше никогда не произойдет, если сегодняшний день станет последним днем их совместного путешествия, эта ночь и этот шепот в темноте останутся с ними навсегда.
– Сегодня Новый год, – прошептала она, наблюдая за его губами, желая его поцелуев, но в то же время испытывая страх.
Ночь оставалась ночью – прекрасной, особенной, неповторимой, но она знала, что сегодня все будет иначе.
– Завтра начинается новое тысячелетие, – сказала она. – Майкл, я знаю, где находится седьмой свиток.
Она сняла пальто и положила сверток на кровать.
– Вчера я приметила магазин религиозной литературы напротив собора. И подумала, что смогу найти в нем что-нибудь интересное.
Кэтрин раскрыла чемодан, который дала ей настоятельница, и достала желтый блокнот, в который записывала свой перевод.
– Перед тем как уехать из аббатства, – проговорила она возбужденно, – я переписала текст документа Фомы Монмутского. С тех пор как мы прочитали его, эти слова не давали мне покоя.
Он сложил руки на груди.
– Что ж, конечно, все эти ошибки.
– Но действительно ли это ошибки? Задумайся, Майкл. Проанализировав текст, ты увидишь, что Фома описывает правдивые факты, он лишь неправильно связывает их. И это не дает мне покоя. Ночью я поняла. – Она сделала паузу. Во сне она увидела кое-что еще – нечто странное и загадочное. Она покачала головой, и воспоминание исчезло. – Взгляни. – Она открыла блокнот, и утренний свет упал на желтую страницу.
– Предположим, это наша Сабина. Мы знаем, что она бывала у Стоунхенджа, это правда. Она не была замужем за Корнелием Севером, но она сопровождала его. Теперь другие факты. – Кэтрин показала пальцем на строку: «она оставила шесть книг по алхимии и магии, которые впоследствии были зарыты в землю вместе с Верховной жрицей Валерией на Святой земле».
– Шесть книг, посвященных алхимии и магии, – продолжала Кэтрин. – Это тоже правда. А теперь Валерия. Сначала возьмем слово «жрица» и назовем ее вместо этого диакониссой. – Она зачеркнула одно слово и сверху записала другое. – И шесть книг. Пусть это будет одна книга.
Майкл сказал:
– Не понимаю.
– Ты все поймешь, если добавишь недостающий элемент головоломки, тогда все встанет на свои места.
– И что мы получим?
– Тимбос, – сказала Кэтрин с улыбкой победителя.
– Но о нем здесь не упоминается.
– Не он, Майкл, она. Мы так упорно искали Тимбоса – короля, анаграмму, что сами все усложнили. А разгадка была совсем рядом! Именно ее я и увидела во сне. Майкл, «Тимбос» – по-гречески «могила»!
– Могила?!
– Здесь, где написано «были зарыты в землю», вставь греческое слово, означающее могилу… – Кэтрин писала быстро, вычеркивая и вписывая слова, пока у нее не получилось новое предложение.
«Сабина оставила шесть книг по алхимии и магии, одну из которых впоследствии забрала с собой в «tymbos» диаконисса Валерия».
– И Перпетуя, – добавил Майкл изумленно. – Что было типично для христиан ее времени? Добавила слово «король», чтобы озадачить читателей: «отнеси его королю», отнеси его в королевство.
– Царство Божие, – сказала Кэтрин. Майкл нахмурился.
– Зарыта на святой…
– Нет, не просто на святой земле, Майкл, здесь написано на святой земле.
– И о какой же святой земле идет речь?
– Если бы ты был христианином и жил две тысячи лет назад, какую землю ты бы считал святой?
– Вообще-то на ум приходят три.
– Мне тоже, – согласилась она, – именно поэтому я и решила отправиться в магазин религиозной литературы, что находится рядом с собором. Я замахнулась далеко, но… – Она подошла к кровати, взяла в руки сверток, разорвала обертку и протянула книгу Майклу.
Он посмотрел на заглавие.
– Она на немецком.
– Продавец перевел заглавие: «Раннехристианские мученики». Открой на странице тридцать два.
Он стал листать книгу.
– Валерия, – прочел он. – Полагаю, здесь написано «умерла около 142 года нашей эры». – Он посмотрел на Кэтрин. – Дата подходит, но я все же не вижу…
– Смотри ниже, продолжай читать.
В немецком тексте выделялись латинские слова: «Aemelius Valerius».
– «Тохтер», – прочел Майкл. – Дочь?
– Она была дочерью Эмилия Валерия. Майкл, а мы считали ее Эмилией Валерией! Римских женщин называли либо по имени, либо по фамилии.
– И родные, и друзья, видимо, называли ее Валерией.
– Но Перпетуя называет ее Эмилией! И именно поэтому нам не удалось найти о ней ничего. Майкл, седьмой свиток был зарыт с Эмилией на святой земле!
Находясь в своем тайном музее, самом безопасном месте во всем имении, Майлз не видел солнца, но ощущал, что наступило утро. Он ожидал сообщения у телефона, передающего звучащий текст в зашифрованном виде.