Сначала я испугалась, что он кинется с кулаками — так он смотрел. Но Глеб опустился на одно колено и произнес:
— Я принимаю твою власть надо мной.
Влад улыбнулся уголками губ и слегка кивнул.
Глеб поднялся и молча покинул комнату, а его место заняла Лара.
Черт, нет, я не смогу! Мысль о том, чтобы повторить за ними, казалась дикой. Сердце стукнуло и провалилось. Я отошла к большому черному камню и издали наблюдала, как преклонил колени Филипп. Вот уж кому из нас было действительно сложно — он ведь сам хотел занять место Влада. Мечтал об этом, планировал месяцами свержение вождя. Филипп поднялся, и к Владу подошел Кирилл. Каждая секунда отдавалась у меня в висках гулким звоном.
— Ты очень странно себя ведешь, — подозрительно сказала Рита и обняла меня. — Сегодня на голосовании и после. Что происходит?
— Ничего, — прошептала я, не сводя глаз с волнующего действа. — Тебе нужно…
— Да, я знаю. Как и тебе.
Оля улыбалась, когда произносила слова присяги. Они с Владом смотрели друг другу в глаза и говорили о чем‑то мысленно. Интересно, о чем? Что Влад наплел ей, какое оправдание придумал?
Затем присягнула Рита — не колеблясь, с каким‑то рвением и даже подобострастием. Вот и все…
Я одна осталась. Одна.
Зажмурилась и выдохнула. Подумаешь, присяга! Что это изменит? Ведь в душе я останусь собой — свободной, независимой.
— Полина.
Я открыла глаза. Как же тяжело сейчас на него смотреть! Понимать все, путаться в решениях. Мне так хорошо с ними со всеми. Словно я действительно часть чего‑то большого, сильного. Чего‑то, что всегда защитит. Словно я дома… Странно, но именно здесь, среди этих незнакомых людей я чувствовала себя свободной, даже раскрепощенной. Не могу и не хочу контролировать эту связь!
А с другой стороны он. Человек, с которым просто не могу находиться рядом. По воле случая оказавшийся частью этого большого и сильного. Главной его частью. Человек с мутными воспоминаниями о моей трагедии.
На ватных ногах подошла к Владу, стараясь не споткнуться и не упасть от волнения. Подавила рвущиеся наружу слезы обиды. Старалась смотреть прямо и не отводить взгляд, заранее зная, что в этой перестрелке проиграю. Он тут главный, и это явно ощущалось теперь, после воссоединения атли. Его ванильный кен был основным в той смеси, и теперь он был во мне. Диктовал, что мне делать.
— Это добровольное решение, — тихо сказал Влад. — Но это часть ритуала.
Я кивнула. Противоречивые чувства: желание драться с ним и простить. Сглотнула и опустилась на одно колено. Почему‑то стало все равно. Резко. Апатия сменила стыд и самоедство, и я произнесла:
— Я принимаю твою власть надо мной…
…Свежий ветер коснулся моего лица. На улице было прохладно и хорошо — гораздо лучше, чем в душном помещении, которое стало свидетелем очередной моей слабости. Уже совсем стемнело, и звезды рассыпались бисером на раскинувшемся куполом небосклоне.
Глеб курил в сторонке, сидя прямо на пожухлой от жары траве. Я присела рядом, взяла у него из рук сигарету, затянулась.
— Теперь ты понимаешь, что значит — быть частью племени. Можешь выбирать. Уйти, отречься, если хочешь.
— Я не уйду, — уверенно сказала я. — По крайней мере, пока не сойдут твои синяки.
Всю дорогу назад я молчала, наполненная противоречивыми ощущениями и вопросами без ответов. Мы вернулись туда, откуда приехали, и припарковались у красивого двухэтажного дома.
— Почему не в город? — сонным голосом спросила я.
— Вермунд просил заехать — говорил, у него для нас новость, — ответил Глеб.
— А мы типа должны повиноваться теперь? После присяги?
Он поморщился.
— Это все формальности, Полина. Но есть одно правило. Всегда слушай, что говорят друзья, а что говорят враги — слушай внимательно, — сказал он с серьезным видом. — Так учил меня отец — тот, что воспитал.
Я не стала с ним спорить. Слушать Влада сейчас хотелось меньше всего, но не идти же в город пешком.
Красивая обстановка гостиной отдавала фальшью. Как странно, ведь люди стремятся так жить — копят, хватаются за деньги, но что они дают в итоге? Иногда от них просто тошнит. И хочется назад, на маленькую кухню с фиалками — где воздух буквально пропитан надежностью и заботой.
Теперь‑то уж точно поздно. Искать, объяснять, мириться. Матвей вряд ли поймет мою магическую составляющую. И уж точно не примет то, что я общаюсь с Владом.
Он подошел ко мне, как только мы вошли в дом. Взял за руку и скомандовал:
— Идем.