Они собирались на концерт. Ольга ушла в салон причесаться, а Павел остался наедине со своими мыслями. Отрадного было мало. Отпуск Ольги подходил к концу, да и ему надо было делать вид, что пора возвращаться. Он был уверен, что в Москве его разыскивают. Но это его не очень смущало. Что он? Мурашка в почти восьмимиллионном муравейнике огромного города. Концы отрубил чисто. Единственно плохо — остался без связи. Кисляк арестован, в этом он не сомневался. Как быть? Может быть, все бросить и уехать в Приднепровск к Яценко и на время развернуться там. Да, там ему крупно повезло. «Лихач» отлично сработан. Надо отдать должное и старому волку. Мигунко он засек. Да так, что тому некуда было деваться: кто захочет на несколько лет добровольно лезть в тюрьму…
А как быть с Ольгой? Что скажет он ей? Как объяснит свой внезапный отъезд? Нужно что-то придумать. Пора, кажется, использовать псковский вариант: «Онкельхауз»[20]. Потом можно будет начинать действовать. Потихоньку.
Павел посмотрел на часы: без десяти минут восемнадцать. Сегодня третья суббота месяца. Через шесть часов он может выйти на связь. Отсюда это удобнее, чем в Москве. Мысль выйти на связь приходила ему и раньше, но он все время отгонял ее, считая этот вариант «аварийным». Уж больно опасным стал эфир. Легко засекается почерк. И все же он решил в этот раз воспользоваться эфиром. Передача займет не более двух минут. «Проведу», — решил он.
Утром на стол начальника краевого управления КГБ легла записка, в которой сообщалось, что в 00 часов 12 минут местного времени в районе города Сочи зарегистрирована работа радиопередатчика. Сеанс связи продолжался около двух минут. Была передана группа цифр, продублированных трижды.
Аналогичное сообщение было получено в Комитете государственной безопасности в Москве.
Глава XII
Михайлов вошел в кабинет, положил газеты на стол и распахнул окно. Сколько его предшественников начинали свой рабочий день именно так. Когда-то подобным образом поступал и Евгений Николаевич. Он хорошо помнил это, и эстафета привычки передалась ему. Приходить до начала работы за час, чтобы распахнуть вот так окно и почитать газеты. К тому же в эти минуты он успевал много обдумать.
Быстро пролистав газеты, он вынул из сейфа папку с почтой, поступившей вечером. Из массы различной информации, справок, запросов его внимание привлекла ориентировка — сообщение, что за истекший месяц в Приднепровске были обнаружены листовки, выпущенные от имени «Славянской миссии». Поставил резолюцию: «т. Фомину С. Е. Запросите образец листовки. Попросите подробности». Взглянул на часы, отложил ручку, снял трубку и нажал клавишу Фомина:
— Сергей, есть любопытное сообщение. В Приднепровске тоже славянские миссионеры объявились. Заберешь ориентировку. Я написал, что надо сделать. И еще сигнал, тоже связанный с «миссией». У шведских туристов Бенгта Сарельда и Нильса-Эрика Энгстрёема при досмотре таможенники обнаружили целую пачку советских документов и подборку клеветнических материалов о положении верующих в СССР. В пачке этой, которая находилась в тайнике под днищем багажника, 424 листа. Шведы прокатились на своем «Форд-Консул 2000» по маршруту Львов — Киев — Брест. И в Бресте при выезде их изобличили. Среди клеветнических материалов есть кое-что из Пскова и Приднепровска. Кто и как передал информацию, установить не удалось. На нескольких конвертах, которые везли туристы, были зарубежные адреса, уже использовавшиеся «Славянской миссией»… Учтите этот сигнал.
«Пророк» исчез. Исчез, не оставив следов. Он не появился больше у Дроновой, перестал разыскивать по телефону Кисляка. Начисто смолкла и таксомоторная «диспетчерская». Лишь Кисляка изредка спрашивал еще женский голос. Однажды поинтересовались, кто снял трубку. Ответили: «Племянник». После этого женщина спросила, что с Вадимом Петровичем. «Он в больнице», — последовал ответ. «Что с ним?» — «Аппендицит. А кто спрашивает?» — «Я позвоню в следующий раз. Через неделю». И действительно, женщина позвонила, поинтересовалась, не выздоровел ли Вадим Петрович? После ответа: «Поправляется», поблагодарила и повесила трубку. Было установлено, что звонки производились из телефонов-автоматов.
В дело «Пророка» Михайлов с Фоминым вложили и короткий отчет Мишина о повторных поездках в Катуары и подтверждениях мальчишек, что «дяденька» на рисунке действительно похож на того, что побежал вслед за Божковым в лес. Теперь уже и генерал не возражал, чтобы убийцу предположительно рассматривали, как «племянника» Кисляка и жильца Дроновой. В тайнике, указанном Кисляком, были обнаружены листовки и тощенькие брошюры стокгольмского производства с текстами, написанными в стиле псалмов, но с антисоветскими выпадами, с призывами «бороться с царством сатаны». Было и несколько журналов «Свет на Востоке», что давало еще бо́льшие основания связывать Божкова — Кисляка — «племянника» — «Пророка». Но сам «Пророк» словно сквозь землю провалился.