Нетерпеливая кавалерия поперла на ливонцев напролом и попала под удар рыцарского тяжелого клина. Смешав порядки, псковичи отходили, но дрались отчаянно. Я не двигался вперед, наблюдая за сражением. Подскочил на коне посыльный князя с приказом идти вперед, но мы выжидали. Вот пыльный клуб сражающихся сместился на нас и стал отступать по изрезанному овражками полю. Вот вылетели с флангов рыцари неприятеля и стали просматриваться ряды неприятельских пехотинцев. И вот здесь нестройно во фланги атакующих полков грохнули все восемь моих пушек. Страшная штука –картечь. Знакомый только по книгам с «единорогами», наводившими ужас на армии Европы, я воочию убедился, что в средневековые сражения на два века раньше вмешался новый решающий фактор. Не меньше двух сотен солдат развернулись в нашу сторону , полагая, что следующий залп мы дадим через час, как и положено в то время. Самый неуклюжий расчет уложился в шесть минут. Трех залпов хватило, чтобы псковичи оправились и начали перегруппировку . За это время первая батарея палила по врагу практически в упор и в дело вступили пикинеры и арбалетчики. Ливонцы не стали обострять обстановку и начали отступление. Вторая батарея продолжала стрелять на пределе дальности за пятьсот метров. Ошеломленные псковитяне не преследовали врага, понимая, что легко отделались. Я проехал к засадным капонирам. Алешка был жив, его короткий меч еще ронял на траву кровавые капли.
- Господин капитан, - голос парня сорвался, - полегли почти все.
- Вижу, - сказал я.- Что с расчетами?
- А наши поранены почти все, но живы. Насели, ироды, пришлось банниками отбиваться.
Действительно, защитники батареи пострадали больше всех. Уцелевшие, в черной пороховой гари, ликовали. Перед позицией валами лежала жуткая, посеченная картечью, смесь из останков лошадей и людей.
Подскакал князь Углицкий. Я думал, начнет пенять за медлительность, но он молча обнял меня .
- Спаси Бог. Спас. Просто спас. Много потерял?
- Из первой батареи – почти все убиты и поранены. Пушек нет, все в трещинах.
- Этот отрок был в засаде?
- Так точно. Сержант Алексей, сын Олегов.
- Сын? Ты послал сына на смерть?
- Да. Иначе было нельзя.
- Вечером заезжай, поговорим.
Князь сел на коня и дал шпоры.
Подъехал Ждан старший. По его плутовской роже было понятно, что часть нашей задумки удалась, а может и не часть.
- Удалось?
- Почти. Отбили четыре повозки. Одна с порохом, одна с посудой, остальное –припасы.
Ждан, пользуясь переломом в сражении, умудрился отбить часть ливонского обоза. Я собрал артиллеристов вместе. Люди праздновали. Они ликовали и я, глядя на искреннее проявление самых лучших чувств, тоже орал, как буйвол. Из подъехавшей кибитки вышла моя лекарка –травница с помощницей и занялась ранеными. Я выделил ей целый шатер подальше от лишних глаз. Агафья замечательно заговаривала кровь и потому нужно было оградить её от попов. Из возка выгрузили бочонок вина и несколько окороков. После первых здравиц я сказал:
- Артем, семьям погибших выплатить по гривне кун, раненым - по десять ногат и своим и ополчению. Лечить буду за свой счет. Добычу поделить, как раньше. Там двух рыцарей оглушило, возьмешь с них выкуп. По доспехам не бедняки, так что пущай платят. И пусть поторопятся обдирать убитых.
- Дак..
- Сам вижу, все зеленые от дерьма и крови. Выдай по кружке вина. Вон псковитяне из ополчения с той стороны на павших налетели, как мухи на навоз.
Я подозвал командира копья аркебузиров. Он был из Швабии.
- Генрих, помоги собрать добычу. Надо бы тяжелых дорезать.У пушкарей это первый бой, видишь отроки по краям блюют.
- Ваша милость, сделаем. Сам впервые вижу такую кашу, хотя всякого насмотрелся. Ваши аркебузы просто хороши. Я не видел таких даже в Нюрнберге – двумя залпами положили правый фланг.
Он проревел команду и два десятка наемников пробежали на дальний конец поля перед редутом. Немецкий язык для команд и создан. Чего стоят «линкс ум», « рехтс ум», «керт ойх» - музыка да и только.
Я подъехал к Алешке – втораку.
- Молодец. Хорошо держишься. В штанах не помокрело?
- Почти. Думал, не устоим. Попер гад с двуручным мечом, еле успел в упор из дробовика пальнуть. Картечью. С перепугу с двух стволов. Голову оторвал почти напрочь.
- Ты вот что, Алексей. Прибери наши стволы с глаз долой. Нашим они жизнь спасли, потому и отдал, а светить нечего. Скажем из кремневых пистолей палили, а дуракам помстилось. Понял?
- Так точно, господин капитан.
- И пушкарей делом займи. Солдат без дела стоять не должен. Пусть орудия чистят, заряды считают и готовятся к движению. Может последует команда будет вдогон идти, а артиллерия роту Раскольниковых изображает.
Ливонцев не преследовали. Дозоры сопроводили их армию до условной границы. Князь с верхушкой города праздновал победу. По моим меркам на победу эта стычка не тянула. Тем паче что горожане потеряли убитыми три сотни воинов и одного посадника, но шуму было на всю Европу. Я сидел рядом с князем. На этот раз косились поменьше, понимая, кто изменил ход сражения.
- Что хмур, Олег Михайлович,- повернулся ко мне князь.- Победа наша. Говорят у ливонцев важных рыцарей ты побил. Теперь не полезут.
- Они то да. А вот Едигей стервец уже рядом. Ведь пожжет всё и разорит. А псковитяне не помогут, попомни мое слово,- покосился я на бородачей.
- Знаю. Москва в осаду сядет – думаю, устоит.
- Так сколько трудов будет порушено. Вон мы пуп рвали за пудожский уклад, а эмир и Бежецк небось пожжет.
- На все воля божья. Ты вот что, проси, что хочешь. Правда вотчина твоя под татарами, здесь пересидишь.
- Констянтин Дмитриевич, попрошу через год. Я вскорости на Угру пойду руду искать, заводы ставить, людишки надобны.
- Но не сейчас?
- Через год.
- Будут тебе холопы, как просишь. А тебе лично что надо?
- Ничего.
- Верно ли говорят, Олег Петрович, что мортиры ты за свои деньги изладил и два десятка аркебузиров нанял на свои деньги и помощи не просил?
- Верно. Зато сколь людей живы остались. Люди дороже злата.
Князь повел бровями, усомнившись в подобном выводе. Он встал и поднял чашу.
Гомон притих.
- Особливое спасибо нам следует сказать капитану Дискретову, волею государя князю Черкасскому за то что спас нас огненным боем от позора да и от смерти многажды воев. Его бомбарды напугали немчуру на подступах. Что носы воротите, горожане именитые? От православного в вере твердого, что помогал в диких краях чухонских дикарей обращать в веру истинную? А вот его приказчики в неметчине сказывают, что придет в осенях окаянный хан Едигей. Какой град будет жечь и разорять? А может с богатых городов попробует стрясти дань неуплаченную за тринадцать лет ? Что мошну зажали? Его мортиры я откуплю для Москвы , а вот как вы без него обороняться будете?
Подвыпившая братия загомонила, почувствовав, что чужие пальцы полезли в их самое дорогое – в карман. Понятно, что решение будет принято после пьянки, а сейчас власть и деньги имущие пустились в подсчеты и расклады. Я понимал, что по-любому никогда не стану для них своим и когда князь ушел отдыхать, перебрался в соседнее помещение, где бражничали воины рангом пожиже, в том числе бывший воевода Любята.
Он встретил меня с немалым ковшом в руке.
- Олег Михайлович, дернем за победу. А ты все ж пророк. Ведь рыцари правым крылом вышли прямохонько под картечь с фланга, как ты и говорил. Чудеса!
Я перебил его.
- Любята Вершинич, ряд с тобой кончился. Что дальше будешь делать? Может еще послужишь? У меня.
- Я свое отслужил… Постой, постой. Это ты про службу на Москве?
- Да. Вотчины мои на Угре на самой украйне. Что ни год, набеги татарские, что ни полгода – литовцы грабят. Это на словах Витовт и Василий Дмитриевич замирятся надолго, а местным удельным князьям слова не помеха – так же будут собачиться. Нужна сотня кованой конницы. Ждан может управиться с арбалетчиками и пикинерами, а кавалерия – то не его.