- Вот и разберись. Может кузнеца какого найдешь или столяра. Баб организуй – кормить будем всех вместе вон в той избе . И пусть местные тоже подкормяться, а то Бухенвальд какой-то.
Я ушел в шатер. Следом за мной забежал новоиспеченный комендант будущего города.
- Олег Михайловия, какой из меня этот комедан?
- Справишься. Не маленький. Город помогу разметить, а с людьми сам. На брате военные дела, а на тебе – все остальное. Кормежка, размещение, развод на работы, даже сортиры и то на тебе. И все одновременно. Не тушуйся. Тут главное начать, чтобы процесс пошел. Вопросы?
Ждан переминался с ноги на ногу. Эге, зная Жданскую породу, могу предположить , что Ждан-2 озабочен матримониальными проблемами.
- Олег Михайлович, там это, с полона Городецкого…
- Девица приглянулась?
- Ага.
- И ты решил догнать брата.
- Пожалуй. А что? Рискну!
- Знай наших. Познакомь. Вдруг и мне подруга глянется,- пошутил я .
Шутка вышла мне боком. Еще по свету я забрался в походную баню. Павло, обычно помогавший мне париться , на этот раз исчез и затолкнул ко мне молодую женщину, робко поглядывавшую на меня из-под опущенных ресниц.
- Как зовут?
- Всеславою.
- Почему не ушла в свой город?
- Нет моего села. Татары пожгли. Батюшка мой с братом на отхожий ушли на лето. А я одна. И угнали меня и подружку мою Любавушку. Её стрелой под Коломной убило. А этот ваш воевода однорукий молвил, де надобно князю девиц в услужение.
Ай да Любята, ай да сукин сын,- развеселился я,- всё предусмотрел старый грубиян. Решил помочь товарищу в трудную минуту. После тяжелого разговора с ним я решил оставить Асию в Пскове. Ничего личного – только титул. Опять не получилось из меня примерного мужа. Как у нас говорят: «Никогда хорошо не жили, можно не начинать». Чего зря горевать? По-большому счету я чувствовал себя при деле, при настоящем мужском деле, когда появилась редкая возможность реализовать свои знания и умения. А вдруг действительно получится?
- И каким образом ты собралась мне служить? – продолжал я, сдергивая с нее через голову грубую рубашку и обнаруживая под ней крепкую с задорно торчащей грудью и развитыми бедрами фигуру.
- Как прикажет господин,- она взглянула смело, лишь слегка затаив лукавую улыбку.
- Замужем?
- Вдова. Мужа под Казанью ушкуйники убили. Детей завести так и не успела.
- Ну что же. Раз по доброй воле вызвалась, так и служи. Только с ногой поосторожней.
- Ой, кровит. Сильно кровит. Где это тебя?
- Стрела татарская сапог пробила. Вгорячах не заметил, а теперь рана воспалилась.
На днях лекарка подъедет. А пока смажь вот из этого флакона.
Лечение , причем комплексное, прошло «на ура» к обоюдному удовольствию.
Проныра Павло, уяснив, что проделка удалась, уже отгородил в шатре для Всеславы отдельный угол. Немного передохнув и дождавшись темноты, я в сопровождении ближников открыл двери в охраняемый сруб с вином.
- Тащи ковши и бочек пустых,- шипел на Павла Алешка. – Не выливать же добро на землю.
Ждан катнул пару полных бочек, слушая прижатым к клепке ухом характерные звуки.
- Вот здесь, - ткнул он в правую бочку.- А в той ничего.
Подсвечивая факелом, мы перелили вино в пустую тару и сняли обручи с бочки. С треть ёмкости было заполнено золотым ломом с ограбленных соборов. Оклады икон, посуда для свершения таинств , митра были смяты кувалдой в один бесформенный ком. Только из этой бочки было извлечено более пуда золота.
- Джек-пот, - ухмыльнулся я. Золото сейчас редкость. Будем искать презренное серебро.
Искомое нашлось почти в каждой второй бочке.
- Так здесь пудов двадцать,- выдавил Ждан, утирая забрызганный вином лоб.
- Поболе,- не согласился Алешка. – Здеся ведь и перстни с жуковиньями и рубли московские да и немецкой монеты пару пудов.
- Часть оставить, а остальное прикопать,- распорядился я. – Ждану – коменданту под отчет.
Добычу пересчитывали всю ночь.
- С такими деньгами графство можно купить с виноградниками, пашнями да оливками,- сказал Ждан старший грустно.
- Так за чем задержка?
- Оно бы все так. Только мы отвоюем, отберем, а эти как? Ведь пропадут. Половина больных, а голодны все. Не по-божески будет.
Я успокоил простодушного воеводу.
- Драпать не будем. Денег тоже раздавать не будем. Вот скажи, какой у людей настрой?
- Настрой? Так до сё поверить не могут , что за работу платить будут. Ведь для них московский рубль – это ого-го.
- Значит будем просто жить. Строиться, оборонять, что построили, вспахали , детей растить и учить лучшей жизни. Светает. Засиделись мы. Идем границу крепости размечать.
Через две недели к будущему городу стали стекаться подводы с людьми и материалами, приставать тяжело груженые суда. Сотни людей от зари до зари рубили, копали, тесали . Горели дымные костры, выжигались кустарники, корчевались пустоши. Я ждал известий из Пскова. Однако первый визит нанес тиун князя Серпуховского и Боровского.
Приехал он в сопровождении трех десятков хорошо вооруженных гридней и начал разговор невежливо, а скорее оскорбительно.
- Ведомо стало князю Владимиру Андреевичу, что ты людишек из разоренных селищ княжества приветил и себе забрал. Посему должон ты по Правде виру платить либо смердов да холопов вернуть. И лично поклониться князю, явившись к нему с повинной.
Я перебил его, вскипев от его бесцеремонности.
- Кто командует отрядом? Дружиной? Ты?
Хмурый воин кивнул головой, настороженно наблюдая за мной и понимая, что тиун нарушил все правила приличия.
- Слезай с коня. Идем со мной. И ты тоже,- ткнул я тиуна.
Мы прошли к крайнему срубу, с еще не укрытой крышей и не имевшему дверей.
- Глядите . Хорошо глядите. Это ваши люди?- ткнул я в изможденные скелеты чуть живых людей. – Они умерли. Понятно? Они не ели неделями, потеряли кормильцев . Половина старики и дети. Сколько смогу – спасу, даст бог- кого и вылечу. Так кто кому должен виру платить? Вы - не сумевшие защитить людей? Сытые, чистенькие. Не серди меня ,тиун! Даже имени твоего знать не хочу. А ты воин расскажи, что видел у нас. А отвечать буду я за свои дела только перед государем моим – Великим князем Московским, что пожаловал мне за службу удел на украинах. Хотите жить со мной , пусть приедет кто потолковее, а не этот прыщ худородный. А еще скажи князю, что князь Черкасский помнит и детям своим завещает память о Владимире Андреевиче Храбром, Русь спасшего в тяжкую для неё годину. Поклон ему низкий передай.
Я поклонился поясно.
- Ступайте. Буду заводы-мануфактуры ставить, пушки лить вместе с соседом – сыном князя Брянского. Ежели есть желание поучаствовать в деле защиты рубежей совместных буду рад обговорить всё по совести, да и деньгой поделюсь. А спеси не люблю. Сам с топором да молотом и все у меня такие.
Ждан проводил отряд по дороге, на которой хорошо просматривались две орудийные батареи.
- А пошто вои в красных сапогах? – спросил десятник.
- Сем знаком пометил князь воинов, что в битве при Камно стояли по колено в крови, но не отступили.
Еще через две недели, когда объем строительных работ достиг максимума и на меня обрушился водопад проблем, нас удостоил сам князь Серпуховский.
Вот его-то мы встречали со всем вежеством. Пройдя вдоль строя вытянувшихся в струнку воинов, князь обернулся на грохот пушек.
- Что это? - изумился он.
- Салют, сиречь приветственный залп в честь героя Куликовской битвы, спасителя Москвы от орд Едигеевых.
Владимир Андреевич производил на меня серьезное впечатление, ведь он был живой легендой. Моих лет, невысокий, с правильными чертами лица и ухватками профессионального воина. Вызывало уважение, что после непростой встречи с его управителем он прибыл в сопровождении всего трех десятков кметей. И в то же время в его лице было что-то такое, тонко улавливаемое, как у всех людей , ощущающих, что их жизненные силы и сама жизнь подходит к концу. Тем не менее он осмотрел всё, особо заинтересовавшись постройкой крепости и конечно же пушками.