На следующее утро цепь лодок, шитиков и ладей неспешно двинулась вверх по течению. Наемники не торопились. Лишь когда караван скрылся за поворотом реки, их шитик тронулся вдогонку. Дул легкий северяк, но и его легкого дуновения хватало для продвижения судна против сильной струи под огромным и легким парусом. Вот так не спеша немцы тянулись за купцами до самого позднего вечера. Затем их шитик безнадежно отстал. Сначала с суденышка исчез парус, а ввиду небольшого острова, той самой Черепанихи гребцы стали выгребать к берегу. В небольшой бухточке, надежно скрывавшей шитик от посторонних глаз, люди встали на отдых , не разводя костра и что-то выжидая.
Атаман бывшей ватаги Хват злобился. Еще бы - последние полгода неудачи сыпались на него , как на проклятого. Хорошо, что осталась шайка самых отчаянных да и то косятся некоторые, умышляют небось недоброе. Багро заводила, а Ждан у него в подпевалах. Нешто, нешто - вот возьмут они хорошую добычу и запоют соколики по иному. Сегодня повезло – на остров подошел немалый купеческий караван. Позади – целая барка. Видно, что бурлаки не справляются. Еще бы- в этом году вода совсем малая, приходится продираться по перекатам. И жара проклятая. Отсюда видно, что на Камне потаяли перевалы - когда такое бывало. Смеркалось. В стане притихло, лишь изредка позвякивало оружие стражников, добросовестно обходивших небольшой остров, да позванивали котлы, надраиваемые поваром после позднего ужина.
Ватажники неслышными тенями прокрались к крайней барке, оставленной без охраны. Обрезан канат, крепивший судно к якорю, шестеро крепких мужчин навалились и оттолкнули барку от берега. Песчаный берег не выдал хрустом гальки, а шорох смешался с шумом волн. Вот зашумел самый стрежень и разбойники схватились за весла. На реке их поджидал шитик, которым правил Потатуй. Вот суда сошлись и вдруг из кучи товара на корме выскочили четыре воина. Внезапное нападение ошеломило татей и в первые секунды они потеряли двоих убитыми. Остальные в панике метнулись на шитик. Последним с кормы барки, прижимая к груди кожаный мешочек, гигантским прыжком перемахнул Хват. Свистнула стрела и за борт шитика свалился еще один разбойник и тьма поглотила его. Туча, вовремя закрывшая луну, позволила скрыться за ближайшим мысом. Тишину нарушали лишь проклятия атамана.
- Нешто братцы. Не зря бились. Почитай всю казну купца прихватили,- ободрял он приунывших ватажников.
На этом их злоключения не кончились . В пятидесяти локтях от них вспыхнул яркий сноп света и осветил людей с ног до головы.
- Сложить оружие! Не двигаться!- проревел голос. – Иначе расстреляем из самострелов.
Реакции ушкуйников можно было позавидовать. Потатуй метнулся к кормовому веслу, остальные дружно закрылись стеной щитов.
« Щелк»- и весло разлетелось в щепки. «Щелк» - и два из четырех щитов оказались пришпилены к борту шитика. Камень из пращи ударил в шлем атамана и тот рухнул на дно судна.
- Бросаем зброю ! Не боись, говорить будем, вот те крест. Ждан, Багро, говорят же - свои!
К растерявшимся ватажникам подошел потрепанный шитик и двое воинов расторопно связали людей странными полосками.
- Никак свои догнали, должок будут спрашивать,- дрогнувшим голосом сказал Потатуй.
Над вражеским шитиком взметнулся огромный парус и суда, сцепленные парой, двинулись вниз по течению. Вскоре загорелась заря и ватажники обнаружили, что их победителями были пятеро мужчин, из которых двое были похожи друг на друга как близнецы. Еще двое были отроками, один точно из местных, а вот второй был вооружен в полный, подогнанный под него доспех немалой ценности. А вот последний! Ждан не поверил своим глазам, а Багро с Потатуем попробовали креститься связанными руками. В пластинчатом панцире, с иноземным горжетом на шее, с накинутым сверху богатым корзном на них смотрел Ждан, только заматеревший. На левой руке у него отсутствовал мизинец, борода и усы выстрижены по-немецки, а во всем остальном это был Ждан. Под бормотание молитв, отпугивающих бесов, их выгрузили на каменистый берег. Хват уже пришел в себя и с удивлением взирал на картину налитыми кровью глазами.
Командир кивнул головой и Ждан, ухватив двойника за локоть , уволок его подальше.
Потатуя и Багро посадили на землю, спина к спине, прихватив для верности странной веревкой.
А вот Хвату развязали руки, перекусив прозрачную и тонкую полоску. В недоумении он завертел головой , остановив взгляд на главаре - рослом и немолодом воине, чье лицо безобразили два шрама.
- Вот Хват, твои хитрости тебя догнали. Но выбор у тебя есть.
- Какой?
- Сразишься со мной. Я мог бы убить тебя там,- воин показал на реку,- но свои не поймут.
Тут к нему подскочил другой воин. Нет, точно не воин – повадки не те и смотрит, аки агнец. Похоже братья они. Что-то в нем было странным и Хват догадался - этот еще не убивал.
- Михалыч, что ты делаешь? Ну, давай я его пристрелю по тихому.
- Нельзя, Олег. Здесь это нельзя – лицо потеряешь.
- Да ты посмотри по ухваткам, это же душегуб – рецидивист.
- Тут свои законы и понятия. Да ты не волнуйся. Это раньше дичью был я, а теперь перекочевал в охотники. Хват, бьемся оружием на свой выбор до смерти. Согласен?
Победишь меня - можешь идти на все четыре стороны, слово даю.
- Целуй крест, немчура! Согласен. Заказать бы по тебе отходную, да попа нет.
Я знал, что Хват не случайно стал атаманом; храбр по-настоящему, искусен в бою, великолепно владеет мечом. Вместе с тем со слов Ждана знал и его провальные слабости и коронные удары, не раз приносившие ему победу. Я не врал Олегу – у меня было одно чувство- чувство победителя, который сам выбирает , когда и как убить врага.
Демонстративно Хват снял шлем и скинул наземь лишнюю амуницию, оставшись в одной, той самой коротковатой кольчуге, выбрал из оружия кошкодер и свой щит и встал в позицию.
Я проделал то же, выбрав рондель и обычный щит, вызвав в рядах зрителей одобрительный гул. Бледный Олег стоял за спинами наблюдателей, нервно тиская в руках ложе своей мелкашки. К собравшимся подошла парочка Жданов. С первого взгляда было ясно, что они каким –то образом умудрились поладить с собой буквально за десять минут. Даже подходя к месту сражения, они продолжали что-то доказывать друг другу, оживленно жестикулируя. Олег поразился, насколько обыденно они воспринимали разворачивающееся действо.
Атаман, демонстрируя превосходство, закрутил мечом замысловатые восьмерки. Действительно, его мастерство было несомненным. В ответ Михалыч закрутил и свой тяжеленный инструмент. Остро отточенное лезвие сверкало в лучах восходящего солнца, с шипением рассекая воздух. Наконец черный капитан швырнул рондель вверх и тот вращаясь, обратным ходом влепился в ладонь воина. Наступила мертвая тишина. Враги стали сходится. Олег затаил дыхание. Никакой рубки, как в кино, не было. На первом же ударе секирой Хват красиво уклонился и сделав приставной шаг, а затем длинный, на пределе выпад в момент, когда Михалыч справлялся с инерцией удара, ткнул ему в незащищенное горло концом ландскнетты. И тут Олег не выдержал - руки сами вскинули карабин и нажали на спусковой крючок. Но за миг, когда маленькая, меньше трех граммов пуля должна была пробить лоб Хвата, голова атамана отделилась от туловища и , брызгая красным, отлетела далеко в сторону. Обезглавленное тело мешком осело на камни, заливая их горячей кровью. От волнения Олег присел на месте. Больше всего его поразило, что происходило дальше. Спокойно, буднично к Петровичу подскочил паж с большой пластиковой кружкой вина, Артемка не торопясь принялся сдирать с покойного кольчугу, а Ждан, ухватив за волосы отрубленную голову, отмывал ее в реке, уложив затем в заранее припасенный ( ! )кожаный мешок. Алексей вернулся и уволок рондель - отмывать , пока не запеклась кровь. Сам Михалыч только хищно раздул ноздри и хлопнул оруженосца по плечу, сказав: