Да. Михалыч. То есть он сам, только с несколько иным опытом. В голове не укладывается, как может измениться человек за какие-то пять-шесть лет. Неужто он сам станет таким? В глубине души Олег признавался себе, что действительно хочет стать. Михалыч – это его отображение в зеркале, вот только это отображение беспощадно и расчетливо . Да, кишка у него , Олега, пока тонковата. Ведь когда Вохминцев прижал его к стенке, он дал слабину. Дал, дал, еще как дал. Одно дело – в мечтах красиво рубить врага направо и налево, а другое – разрубить человеческое мягкое тело секирой, не обращая внимания на плеснувшую в глаза кровь и переступить через безвольный труп, примериваясь снести голову следующему, по большому счету не сделавшему тебе ничего плохого. И все же досадно. Не утешает, что и Михалыч, впервые попав сюда, тоже был простым пацифистом и первое убийство совершил в состоянии аффекта.
Олег злобно ударил по воде веслом. Какой беспощадный мир. Он всегда был беспощадным, одернул он сам себя. Только у нас эта жестокость прикрывается имитацией законности и показной законопослушностью. А сдерни мишуру, а? Выплеснется зверь наружу, он теперь это знает не теоретически. Здесь все на поверхности. Без фальши.
А этот его слуга или оруженосец Фома. Понятно, что приставлен для контроля за каждым его шагом и не из недоверия. Пасет папочка ребенка, чтобы пальчик в носу не сломал, козявки таская. Хороший он мужик. То есть хороший я? Или наконец научусь делать то, что нравиться и что умею и тогда точно понравлюсь сам себе. Ох, какие рефлексии. Как у девки в критические дни. Кстати о девках. Вон и Настену приставил. Опять папочка озаботился, чтобы дурные гормоны в голову не бросались. А ведь хороша!
Вкусы совпадают, тут Михалыч не прогадал. Что это он ? Не лучше ли подумать о задании?
Теперь он – немецкий купец. После уголовного розыска и в торгаши – парадокс. А ведь интересно, действительно интересно. Борода и усы по европейской моде, весь гардероб и амуниция продуманы до мелочей. Впереди – встреча с Гольдштайном и Артемом, затем поездка с Авраамом в Венден и Любек, а затем – по обстоятельствам. Главная цель – дождаться изменения обстановки после сражения и добиться встречи с главными финансистами Великого княжества Литовского. В идеале предполагалось подвязать Литву, чтобы развернуть её лицом к Москве. Михалыч утверждал, что итальянские республики почти наверняка вложаться в новый и весьма выгодный проект. Еще бы, если через земли Литвы будут проложены прямые пути на Запад, то никакого Клондайка не надо. Справиться ли он? Этот же вопрос он задавал Михалычу . Тот хохотнул и хлопнул его по плечу:
- А ты спроси меня, справлюсь ли я? Сомневаюсь, но очень постараюсь. Впрочем при нашем Ротшильде в помощниках успех бродит по Европе, как призрак коммунизма. Езжай, на людей посмотришь, себя покажешь.
- Ваша милость, не изволите ли откушать?- перебил глобальные думы Фома.
Тяжела ты, шапка феодала. Даже пешком ходить неприлично, а уж самому одеться просто моветон.
- Венчается раб божий Ждан с рабою…- гудел низкий глас низенького и звероподобного диакона. Ждан вторак женился. Давно у меня не было настоящего праздника для души. Дело происходило в деревянной церкви Юхнова, собор еще строился. Собрались почти все мои соратники и ближники. Бабника номер два наконец-то охомутала бывшая пленница из Городца. Я с Асией стоял на почетном месте вместе с детьми. Рука автоматически совершала крестное знамение, спина по чину сгибалась в поклонах. Сзади тихонько перешептывались Алешки. Я улыбался про себя. Ничего голубчики, недолго вам потешаться, вы еще не знаете, какую бяку вам готовит родитель. А все уже обговорено. Не знаю, кто первым зародил идею, но самой рьяной её проводницей была княгиня Агния, принявшаяся тут же тасовать матримониальную колоду с непостижимой для мужчин скоростью. В принципе идея была неплоха и ненова.
Всего-навсего нужно было укрепить связи с действующими и потенциальными союзниками с помощью родственных браков и теперь участь Алешек была решена.
- И кого ты видишь в родственниках? - спрашивал я у Асии.
- Князья Тверской , Черниговский, Смоленский, потом Рязанский, потом..
- А почему Тверь у тебя на первом месте?
- Потому, что тогда откроется беспошлинный путь на север.
- Действительно, об этом я не подумал. А почему потом идет Литва?
- Потому, что при любом раскладе, при любых отношениях Литвы с Москвой у тебя с соседями будут особые отношения, позволяющие возить наше железо напрямую хотя бы в Польшу.
- Опять в точку. А этот хитрован князь Рязанский как попал в список?
- Потому, что через его земли идет путь на так любимую тобой Тулу.
- Тебе бы в МИДе работать.
- Это где?
- Это в Посольском приказе, где трещины в отношениях между странами замазываются враньем, посулами, деньгами и браками.
- Пора и нам такой иметь.
- Умница. А ведь это идея. Только сама его и возглавишь, а трещины будешь замазывать новой косметикой.
- И браками.
- Уговорила.
За свой проект Асия взялась с жаром, просеяв с помощью знакомых , купцов, воевод все доступные сведения об отпрысках интересующих её князей. На мой вопрос, почему она не рассматривает кандидатуры владетелей Пскова и Новгорода, она фыркнула:
- Зачем нам мужичье сиволапое?
Вот такие они – женщины.
Так что потешающиеся над Жданом Алексеи и не догадывались, что их судьба уже решена и в черновом варианте подобраны кандидатки в жены, несмотря на их малый возраст и внешние данные. Осталось договориться с князьями, а вот тут были вопросы.
- Посмотрим, как они запоют после июля, - злорадствовала Асия,- сами потом прибегут за нашими мальчиками.
Лично я был совершенно неуверен в её выводах. В третьей беременности Асия совсем расцвела, тем более, когда еще в первую поездку в Москву пристроила Всеславу за десятником кремлевской стражи. Влюбился кметь, что тут поделаешь? Мы дали за ней хорошее приданое, позволяющее построить новый дом вместе с нужными пристроями. Благодарности не было конца, но больше всех была довольна Асия.
Вот и июль. Наступило тягостное ожидание. Новости, приходящие из Москвы, не радовали. Новгородцы воздвигли серьезные препоны на перевозке к Бежецку онежской руды. Понятно, что требуют дележки, ведь Онега – их сфера влияния. Так что подготовка к разработке месторождений металлов, указанных мной, наверняка замедлится. Сидят купчины, как собака на сене. И дело стоит. И прибыл посол от великого князя Витовта. Это был черниговский боярин Борята, выходец из Смоленска. Учитывая, что в настоящее время Москва и Литва находились в состоянии мира, а наша стычка с вассалами Литвы считалась по умолчанию пограничной сварой, то посланник, прибывший с полусотенной дружиной, не выставлял жестких требований. Его интересовали причины потасовки. Получив нужные сведения и опросив видоков, то есть свидетелей, он перешел к делу.
- Сам что думаешь, княже? Сам понимаешь, Великий князь ждет от нас не оправданий.
- Понимаю. Необходимо восстановить status quo. Посему предлагаю откуп за прихваченную землицу натурой. Из каждого пуда закупленной руды Литва будет получать пол-осьмушки без оплаты три года.
- Осьмушку.
- Пол-осьмушки и безпошлинный провоз товара одной ладьи из десяти.
- Два фунта уклада с пуда выделки…
Торг шел целый день. Иначе неприлично. Затем посланник задал давно свербивший его вопрос:
- А вот молвили князья, что многие вои были побиты до смерти огненным боем. Де, палят те гаковницы дюже быстро, скорее, чем у дюка бургундского. Зело интересно поглядеть на сиё.
Провели пробный показ. Боярин был подавлен зрелищем пальбы за пятьсот метров гранатой.
- Поведаю о сем государю. Зело страшная зброя.
После демонстрации вооружения боярин стал сговорчивей и заторопился. Я подарил ему и его полусотнику по драгунскому пистолю и ящик свечей.. На том и расстались. На следующий день прискакал гонец с известием, что со стороны Козельска идут татары. Ударил набат. Навстречу гостям выдвинулась тяжелая кавалерия и сотня пехоты с двумя батареями орудий. Отдельно четверка коняшек влекла новинку – бомбарду-гаубицу, палившую шестикилограммовыми ядрами до километра. Надо было опробовать её в деле. Однако пострелять не удалось. Когда войска , а точнее отряды, сошлись в поле, к нам направилась тройка всадников, во главе которой, к своему изумлению, я рассмотрел мурзу Исмаила и, в сопровождении трубача и Павла, проскакал к татарам.