Фаддий добродушно щурился на солнце. А мальчишка-то умеет подстроиться под собеседника. И отрицательно покачал головой.
— Язык — средство общения для представителей одного племени?
— Юноша, я бы начал с тобой разговор о языке как; об исходной точке в создании и развитии веры в племенных богов. Что-то в языке Ойкумены есть такое, что подталкивает племена на обожествление животных. Если каждое племя будет верить в маленького божка и не признавать покровителей других племен, что может произойти?
— Тогда язык перестанет быть понятным всем, — предположил Лориан.
Фаддий доволен. У мальчишки есть проблески ума.
— Верно. Сегодняшнее положение меня пугает. Не будет общей веры для племен Ойкумены — и мы забудем общий язык. Если каждое племя начнет верить в своего, непохожего на других бога, пропадет единый язык. Вожди начнут толкать племена к войне за богов своей религии! Что будет тогда? Кошмар!
— Что же делать? Человек из речного племени не сможет сказать человеку из племени перумов: «Уходи!» Кочевник с севера не сможет поговорить с восточным кочевником, — огорчался Лориан.
— Без создания межплеменного союза, объединенного общей для всех религией, человечество не сможет выжить. Не помогут ни единый язык, ни общая территория, — соглашается Фаддий.
Порой Лориану кажется, что Фаддий путешествует исключительно с благородной целью сохранить на всей огромной Ойкумене единый межплеменной язык. День за днем попирали они зеленый травяной ковер, сплошь покрывший холмы, продолжая бесконечную беседу. Бившее в глаза солнце было их бессменным попутчиком.
— А что такое «устная речь»?
— Устная речь — произнесенные вслух слова.
— Нет. Речь — набор звуков, необходимых для общения и выражения мыслей.
— А-а, — протянул Лориан, активно выражая понимание и интерес к разговору.
— Вот, — поспешил отметить Фаддий, — наглядный пример. Мальчик, произносящий «а-а», не произнес ни одного слова, но я его понял. Поэтому и возможна речь без слов, нужны только звуки.
Ступая по следам, оставленным носильщиками, они отклонились от привычного направления и повернули на север в поисках удобного обходного пути через урочище, которое вело к огромной котловине, обрамленной густым кустарником. За котловиной в сизой дымке виднелись далекие горы.
— Юноша, вы, несомненно, позабудете умные слова случайно встреченного вами мудреца Фаддия, но запомните хотя бы одно его высказывание: «Язык — главная собственность племени или народа». Этого будет вполне достаточно, чтобы вас назвали «умным отроком».
— Что значит «свобода ума»?
Собеседники стояли на самом краю котловины, вглядываясь в сумрачные тени на дне. Начинало смеркаться.
— Стихийность языка — основная надежда народа и отдельной личности на право быть свободным. Язык и речь — единственное оружие умного человека. Слова умного человека острее каменного ножа, а мысль умного человека увесистее самого тяжелого речного валуна. Не владеющий языком в совершенстве не умеет плавать по реке мысли. — Фаддий засмеялся.
— Будет ли будущее Ойкумены временем свободы мыслить и принимать решения?
— Пророк — мудрец, несущий ответственность за ненаступившее будущее. Пророчествовать — говорить о будущем словами божества-покровителя.
Временами Лориану казалось, что ему удается на равных вести диалог с Фаддием.
— До переселения племен люди сидели на одном месте. У них был узкий кругозор и не было должного выбора. Без выбора свобода ума невозможна.
— Правильно, — подозрительно легко соглашался Фаддий. — А теперь не останавливайся и признайся в любви ко всем кочевым племенам Ойкумены.
Фаддий знал, в чем ошибка Лориана. До того как опустился Занавес Вселенной, племена были разбросаны по планетам Мироздания.
Лориан смущен. Он не понимает, где допустил ошибку.
— Кочевых племен много, но истинных мудрецов гораздо меньше. Кочевое племя редко порождает истинных пророков. Вечные странствия забивают ум пестротой путевых впечатлений, — сказал Фаддий.
Лориана поразила словесная уловка, с помощью которой Фаддий прервал их спор на дне котловины. Оглядывая мысленно пройденный путь, Лориан сказал:
— Каждый человек имеет право на свободу, У каждого человека есть своя свобода.
И Фаддий тут же отреагировал:
— Тогда получается, что твой человек… зависим от своей свободы. В понятиях «каждый» и «своя» есть что-то, убивающее свободу. Пусть свобода останется уделом избранных и по-прежнему будет сохранена ценой жизненных утрат. Тогда моя воля сохраняет обаяние вновь приобретенной и новой истинной свободы.
Лориан отмолчался, с трудом вытаскивая ноги, увязшие в сером песке. В тот момент ему важнее было обдумать слова Фаддия, чем из ложной гордости бороться за победу в споре. О восторгах Лориана по поводу личности Тенихана Фаддий не без ревности отозвался:
— Люди всегда предпочитают, чтобы кто-нибудь ими руководил. Многие из мужчин просто не могут на себя положиться. Они охотно передоверяют право думать и принимать решение шаманам и вождям. Каким бы мудрым ни был человек, принимающий решения, какими бы ни были обстоятельства, в силу которых люди передоверили обязанность думать, ошибка неизбежна. Мне неинтересен вождь, если он не предпринимает самых крохотных попыток пробудить в людях самостоятельность. А вот если он пытается пробудить независимость в доверившихся ему людях, тогда он — пророк, и с таким я бы побеседовал. Тенихан просто хороший вождь и очень хитрый человек. Но не пророк. Хотя ни ему, ни племени это не мешает. При таком вожде племя теряет будущее.
Слова Фаддия взволновали Лориана. Есть ли у рода синеглазой завтрашний день? Может быть, Лориану суждено помочь речному племени? Он дал имя себе, но сможет ли дать правильные имена всему миру?
— Думаешь, Фаддий путешествует по Ойкумене? Ошибаешься. Фаддий мечется между возможностью стать пророком, то есть нести кровавую ответственность за грядущее, и чувством собственной безопасности. В последнем случае никому не отнять моего права на духовную свободу, но она — яд, который погубит меня. — В этом месте рассуждений Фаддий скрипнул зубами от переполнявших его чувств. — Если я стану пророком, то признаю свою несвободу. На меня будут показывать пальцами и говорить: «Жующий человек так умен, он один обязан думать за нас и наших Детей». Если я становлюсь вождем, я теряю возможность выбора. Если я не становлюсь ничем, кроме как болтуном, я буду просто «жующим человеком». Как поступить? Я схвачен малодушным отчаянием и даже у тебя, отрок, готов спросить совета.
Пытливый подросток напряженно слушал и интуитивно находил исчерпывающий ответ. Может быть, призвание Фаддия — воспитать пророка? Это и объясняет третий путь для мудреца. Ему не нужно быть вождем или самому быть пророком — он должен научить другого!
Беседы, развлекавшие одного, оказались отличной школой для другого.
Попытки подражать бродячему философу обещали завершиться формированием собственного, неповторимого мировоззрения. Фаддий научил Лориана простой истине: «Решение мужчины ничего не стоит, если оно не входит в противодействие с волей других людей». Урок был усвоен. Однажды Лориан доказал, что умеет принимать твердые решения.
В то утро, когда большая часть котловины была позади и горы заметно приблизились, утомленные унылым пейзажем путники вяло беседовали, что не было похоже на обычные их словесные перепалки. Фаддий задал вопрос:
— Что такое «умственный мусор»?
Лориан не только не поспешил ответить, но усомнился в факте существования странного понятия под названием «умственный мусор». Рассердившись, Фаддий приказал:
— До следующего ручья идем раздельно. Подумай в одиночестве. Без ответа не подходи.
Поначалу Лориан не на шутку испугался. Ему показалось, что Фаддий нашел способ избавиться от надоедливого и глупого мальчишки. Но чем дальше он отходил от мудреца и сопровождающих, тем больше его захватывал поставленный вопрос. Он так увлекся, что переплыл ручей и долго брел, пока вдруг не вспомнил об условиях встречи. Перепуганный, поспешил обратно. К Фаддию он подошел с камешками в руке. Фаддий, выплюнув травинку, с любопытством посмотрел на Лориана. Лориан стал молча кидать куски кварца в воду. Широко размахнувшись, мальчик резко пускал камни вдоль поверхности воды. Обломки, что не имели округлой формы, тонули, едва коснувшись воды. Последним Лориан бросил плоский камешек, который образовывая круги, восемь (или девять) раз отскочил от поверхности воды, прежде чем ушел на дно. По-прежнему ни слова не говоря, Лориан достал сосуд с ароматизированной водой и, жадно глотая, впервые за весь день утолил жажду, фаддий хмыкнул. Он и не скрывал, что был доволен ответом. Усталые, изрядно переволновавшиеся, они легли спать. Ответ Лориана был прост. Мысль, которая не порождает желание думать дальше, вопрос, который не вызывает встречные вопросы, — все это умственный мусор.