— Торлег, если они будут так толпами кататься, что делать-то будем? — решил не размышлять одному над этим вопросом Оршев.
— Думать.
— Понятно. — Вздохнул Иван.
Скоро подошли сменщики. Иван передал артефакт связи Негославу — доверять такие ценные вещи курсантам пока ещё было рано. Лагерь разбили совсем рядом от крепости, всего в получасе ходьбы, и по прибытию Торлег собрал на совет всех Павших, сержантов и капралов.
— Как будем добывать ушастых, если они такими большими группами будут передвигаться? — обратился к соратникам Торлег. — У кого есть предложения?
— Есть одна мысль... — после недолгой паузы сказал Лианг, один из дружинников некроманта. — Ещё когда не был Павшим, служил под командой сотника Авидия. Нам тоже понадобился пленник...
# # #
«Духи его раздери! Что там у него случилось, что приходится мчаться во весь галоп! Мы же только вчера вернулись из Метсква.» — Таурохтар, мысленно проклиная коменданта крепости тысячника Эленандара, слегка подстегнул лошадь. Удар был несильный, так, чисто символический, и на и без того высокую скорость не повлиял. Но сотнику хотелось выплеснуть раздражение, потому он время от времени стукал свою кобылку. Следом за ним мчался десяток охраны. До заставы у выхода на тракт оставалось полпути, когда внезапно поперёк дороги на уровне лошадиных ног резко взмыла вверх верёвка. Всадник ничего не успел предпринять, и лошадка на полном скаку, зацепившись о препятствие, закувыркалась по брусчатке. Под охраной одновременно с первой верёвкой растянулись и другие. Солдаты тоже не успели среагировать, и на дороге образовалась куча из кричащих коней и эльфадов. В ту же секунду на сотника упала сеть, опутывая его с ног до головы и не давая дотянуться до средства связи. На него и воинов охраны обрушился град ударов дубинами, разряжая их защитные амулеты. Вскоре оглушённых и связанных эльфов споро потащили в лес. Лошади, на удивление, пострадали мало, лишь у нескольких были переломы ног, но двигаться могли все. Их всех собрали и тоже повели в чащу.
— Ну вот и хорошо, что осы не пригодились, — идя рядом с Торлегом, сказал Оршев. — А то как бы мы этих ушастых били? Вам-то пофиг, а вот у нас все рожи шире плеч были бы.
— Да, повезло... Интересно, куда они летели таким галопом?
— Вот скоро и узнаем.
Несколько гнёзд с лесными осами входили в план Лианга по захвату пленников, если бы эльфады передвигались рысью. Для того чтобы кони сорвались в галоп, Павшие должны были швырнуть мешки с осами на дорогу. К счастью, этого не потребовалось. Отойдя вглубь леса на несколько десятков метров, Иван попросил Торлега остановить отряд.
— Что случилось, Иван?
— Коням больно идти, — кивнул он на хромающих лошадей. — Подлечить надо.
— Сможешь?
— Да.
Ивану всегда было жаль любых животных, которые страдают из-за человеческих дрязг. Были ли они обучены для боя или домашние — ему в равной степени было грустно от того, что живые, чувствующие боль и страх существа гибнут от людской алчности и злобы. И сейчас, глядя на четырёх покалеченных скакунов, решил применить побочный Дар любого человеческого мага — целительство.
— Надо наложить шины на переломы, — попросил Иван Дарну. — А я хоть немного сращу кости. Полностью исцелить, конечно, не смогу, но так им будет легче.
— Хорошо. — Кивнула сестра.
Торлег за это время успел распорядиться, чтобы гнёзда лесных ос были отнесены подальше и аккуратно положены на землю. Изготовление и наложение лубков не заняло много времени, и вскоре Иван вливал свою Силу в места переломов, явственно ощущая, какое облегчение испытывают покалеченные кони. Наконец, Оршев закончил лечение последней лошади, и отряд двинулся вглубь леса.
# # #
— Ха-ха-ха! Торлег, ты гадал, куда они так неслись, а это, оказывается, влюблённый комендант форта письмо послал! -- Иван, не сдержавшись, снова расхохотался. — Какой-то Лаитрасе.
Держа в руках лист бумаги, Оршев с чувством начал читать:
— Моя несравненная Лаитрас! Наконец-то получил твоё письмо. Как же долго я его ждал, ты просто не представляешь моих мучений от разлуки с тобой. А ещё больше терзала меня неизвестность, ведь я не знал, почему ты не отвечаешь на мои послания. Несколько долгих месяцев я не знал, что и думать, почему ты не пишешь, что с тобой? Прости, любимая, за мой сумбурный слог, я сейчас вне себя от счастья. Я писал твоему руководителю, высокоуважаемому гиру Антелару, но он лишь сказал, что тебя перевели в какую-то лабораторию, которая находится на земле этих животных. И вот я узнаю от тебя, что ты работаешь в том месте, куда мы отправляем непригодные экземпляры. Как же я скучаю по тебе, любовь моя, и жду с нетерпением встречи с тобой. И я просто безмерно рад, что ты, моя Лаитрас, находишься совсем рядом, в какой-то неделе пути. У нас накопилось много бракованных детёнышей, и я со следующей партией прибуду к тебе.
— Та-а-ак... Дальше пишет всякую хрень про свои чувства.--Иван поднял взгляд на Дарну. -- А вот про лабораторию и детёнышей — это уже интересно...
Оршев перевёл взгляд на распростёртого у его ног эльфийского сотника.
— Ну что, ушастый, у тебя два выбора. --обратился Иван к смотрящему на него с презрением и ненавистью эльфаду. -- ответить на вопросы честно, а потом быстро умереть или подыхать долго и мучительно, но всё равно ответить. Честно ли ты ответил, мы проверим у твоих подчинённых.
# # #
Молодой эльфад закашлялся от попавшей в горло воды, открыл глаза и сделал попытку подняться. Ничего не вышло. Но не успел он удивиться, как тут же вспомнил падение с коня и многочисленные удары тяжёлых дубин. А сейчас он лежал на земле совершенно голый в позе морской звезды с жёстко зафиксированными руками и ногами. Головой он тоже не мог пошевелить из-за прижимающей её к земле верёвки на лбу.
— Грязные животные, как вы посмели напасть на нас! — Силанис дёрнулся в тщетной попытке встать, ещё не до конца осознавая своего положения. — Развяжите меня, и я дарую вам лёгкую смерть!
Юный, по меркам эльфадов (всего-то сорок лет), воин не обременял себя изучением людского языка и, произнося свою угрозу, не ожидал услышать на плохом, корявом, но эльфийском:
— Да что ж вы все обещаете нам только лёгкую смерть? А как же пытки и казни? — Голос явно принадлежал подростку. — Ублюдки ушастые, ничего, вон господин барон идёт, и будешь ты сейчас себе лёгкую смерть зарабатывать.
Силанис не услышал шагов приблизившего к нему неведомого барона, а из-за невозможности пошевелить головой, увидел его лишь тогда, когда он появился в поле зрения.
— Сейчас ты ответишь на несколько вопросов и уйдёшь за Кромку быстро и почти безболезненно.--Встал в ногах у пленника совсем ещё человеческий ребёнок.--Если ты решишь поиграть в героя, то что ж, моим новикам надо учиться проводить полевой экспресс-допрос. Твой сотник продержался пятнадцать минут, десятник чуть меньше. Итак, куда вы направлялись?
Силанис решил ответить чем-то язвительным, но страх уже начал потихоньку к нему подбираться сквозь присущее его расе высокомерие и презрение к людям. Он никогда даже не мог представить себе, что будет лежать вот так — голый и связанный в окружении низших, которые мало того, что не боятся его, но и прямо говорят ему, что собираются убить. И даже смеют угрожать ему пытками, если он не ответит на их вопросы. Он родился уже после Большой войны и знал о ней лишь со слов своих сослуживцев-ветеранов. По их рассказам люди были трусливые, подлые, совершенно не умеющие воевать. Встреченные Силанисом за время его недолгой службы хуманы своим поведением подтверждали данную им характеристику. Эти же были совершенно другие, он не слышал страх в их голосах, не видел рабскую угодливость в глазах стоящего над ним маленького барона. А вот самого Силаниса уже начало потряхивать от ужаса. Сотник и десятник были для молодого солдата высшим примером стойкости и мужества--и каким же чудовищным мукам подвергли их эти животные, что командиры выдержали всего пятнадцать минут?!