Если до тех пор еврейский вопрос представлял собой с точки зрения российских властей проблему, более или менее окрашенную в этнические цвета, и не в последнюю очередь — в конфессиональные, и подлежал решению в рамках внутренней политики многонационального государства, то отныне во всевозрастающем объеме обозначились и другие аспекты. Например, русское купечество столкнулось с острой конкуренцией еврейского и, конечно же, ополчилось на него. Российское общество, да и государственное устройство оказались перед становящимся все неизбежнее выбором. Екатерина II, до поры до времени не возражавшая против дальнейшей ассимиляции русского еврейства, предприняла судьбоносную попытку кардинально решить еврейский вопрос с его лавинообразно нарастающими побочными проблемами и последствиями. Екатерина издала декрет, которым для евреев вводилась так называемая черта оседлости. Вследствие чего на аннексированных польских территориях, на западе и юго-западе самой России возникло своего рода гетто, правда, гигантское. Область эта уходила в глубину России в восточном и северо-восточном направлении на пятьсот километров и простиралась от Черного моря практически до Балтийского. Для евреев здесь было введено строжайшее особое законодательство, согласно которому была существенно ограничена свобода передвижения, в результате чего покидать зону получили право лишь немногие избранные представители еврейства — богатые купцы, представители академических профессий и особо искусные мастеровые. При этом расчет строился на их неизбежной ассимиляции в православной среде автохтонов.
Забегая вперед, следует отметить, что черта оседлости со все ужесточающимся особым законодательством просуществовала (если отвлечься от немногих и кратковременных периодов послаблений) до Первой мировой войны, не была отменена и с ее началом, и оказалась полностью уничтожена лишь в 1917 году.
Но, несмотря на эти ограничения, на собственно российской земле было немало городов и областей, где еврейское и православное население жило пусть и не слишком дружно, но бок о бок. Правда, в первые два десятилетия XIX века (а в отдельных случаях — и позже) предпринимались определенные попытки насильственно переселить и этих евреев в черту оседлости, но делалось это — при всей демонстрируемой властями решимости — нехотя, делалось по российским обычаям спустя рукава и в конечном счете не приносило ощутимых результатов. А начавшаяся во второй половине столетия демократизация российского общества, толчок которой дали буржуазные реформы 60—70-х (отмена крепостного права, введение местного самоуправления — так называемого земства, судебная реформа), принесла определенное облегчение и евреям. И, как бывало и раньше, во властных кругах набрала силу тенденция поощрять стремление к полной ассимиляции, присущее прежде всего образованному и зажиточному еврейству. Так, например, мы находим критическую оценку проводившейся до тех пор российской политики по отношению к евреям и нацеленного исключительно против них “особого уложения” в рекомендациях, разработанных Высшей комиссией по пересмотру законов, применяемых к лицам иудейского вероисповедания, члены которой были в 1883 году персонально назначены самим Александром III. В рекомендациях Комиссии, возглавленной тогдашним министром юстиции графом Паленом, наряду с прочим, значилось: “Следует ли удивляться тому, что евреи, ограниченные в правах Особым уложением и тем самым униженные, представляют собой совершенно отдельную категорию подданных Короны, не демонстрируют надлежащего почитания существующего порядка, уклоняются от выполнения долга перед Отечеством и не могут целиком и полностью влиться в русскую жизнь? Число особых законов, непосредственно относящихся к евреям, доходит до шестисот пятидесяти, и содержащиеся в них сдержки и ограничения делают жизнь подавляющего большинства евреев воистину мучительной... Необходимо осознать, что евреи имеют полное право жаловаться на условия, в которых они вынуждены пребывать. А ведь они не иностранцы; уже свыше ста лет они являются подданными российской короны... Главная задача законодателя состоит во включении, насколько это возможно, населения иудейского вероисповедания в русскую национальную жизнь. На смену системе сдержек и ограничений, на смену особому уложению должна прийти система законов, гарантирующих освобождение и равенство в рамках общего прогресса. К решению еврейского вопроса надо подойти с величайшей мудростью”.