Значит, солнце виновато вдвойне. Точно, это оно ударило ему в голову своими раскаленными лучами. Нужно выпить сладкой колодезной воды, и он тут же придет в себя. Пол обессиленно огляделся по сторонам. Сбежавшиеся со всех сторон рабы гомонили и спрашивали, все ли с ним в порядке. И воздух, так нужный ему, чтобы восстановить силы, едва проникал сквозь толпу. Пол замахал на них руками, веля отойти, и поднялся на ноги. Нетвердо шагнул вперед и снова упал на колени. Тимоти помог ему встать. Пол отряхнулся, сделал еще шаг, попросил Тимоти подобрать Библию и медленно, не спеша, побрел к дому. Тимоти поспешил следом.
Тем же вечером Пол молча ехал в коляске, почти скрытый от глаз тенью росших вдоль дороги деревьев. На козлах сидел Адам, лошади бежали неспешно, слаженно, ритмично стуча копытами. Пол смотрел Адаму в затылок. Похоже, начинает лысеть. Неужели он родился так давно? Пол вел подробные записи и все равно начинал сомневаться, что столько лет занимается делами. Но Адам был тому неоспоримым доказательством.
Улицы города заливал тусклый свет фонарей и свечей, сглаживавший очертания предметов. И на душе у Пола отчего-то стало легче. Успокоившись, он впервые стал внимательно вглядываться в окружавшую его городскую жизнь. Магазины давно закрылись, но на улицах до сих пор царила суета. Кое-где привязаны были лошади и рабы, а по широкой дороге, тянувшейся через центр города и делившей его на две половины, расхаживали ночные дамы и крепкие мужчины в широкополых шляпах и с болтавшимися у пояса, нередко пустыми, кобурами. Все они направлялись в только что открывшееся заведение.
В салун то и дело входили люди, и двери качались взад-вперед. Адам въехал во двор, и их с Полом окатило клубами табачного дыма и смехом. Адам спрыгнул с козел, привязал лошадей и распахнул перед Полом дверь коляски. Тот медленно вылез, поднял воротник и надвинул шляпу пониже. Видны остались только нос и рот, но для того, чтобы заглянуть ему в глаза, теперь пришлось бы потрудиться.
— Следи за коляской, — приказал Пол Адаму. — И помни, что у тебя с собой бумаги.
— Да, сэр. — Адам кивнул и уткнулся подбородком в грудь.
Направляясь к дверям, Пол заметил седлавших коней приятелей Джеймса. Все они были навеселе.
— Мистер Галифакс! — закричали ему.
Пол лишь слегка обернулся в их сторону, но отвечать на приветствие не стал. Мужчины сочли это неуважением, но, поскольку ругаться с Полом смелости у них не хватило, напустились на Адама.
— Гляди-ка, прям подумаешь, что этот черномазый — белый, только на солнце долго проторчал, — сказал один из них своим спутникам.
Пол улыбнулся и ступил на дощатый настил, ведущий к салуну.
Двери несколько раз качнулись у Пола за спиной и замерли. Внутри оказалось прохладнее, чем Пол ожидал, его пробрала дрожь, по затылку побежали мурашки. В воздухе витал какой-то сладковатый запах вперемешку с табачным дымом. Люди сновали мимо, не сразу узнавая его. Слишком были увлечены обстановкой, которую — имей атмосфера цвет — Пол назвал бы пунцовой. Словно беспечная женщина набросила платье на лампу и шагнула в объятия любимого, а весь мир, завороженный их ласками, притих и окрасился в цвета бешено бьющегося сердца и кипящей в жилах крови. Конечно, вскоре жар станет слишком сильным, вспыхнет пламя, но зрители, восхищенные дивными красками, даже не заметят, что мир их горит, и примут хлопья пепла за конфетти.
Это пунцовое против воли Пола пробралось к нему внутрь. Он пообещал себе, что сдержится и не позволит ему спутать мысли. Кругом улыбались женщины в по самое горло застегнутых платьях, мужчины поднимали в воздух кружки и временами проливали их содержимое на хохочущих подруг. И все это служило лишь прелюдией перед тем, что произойдет после, когда они выйдут на задний двор и спрячутся за бочки с водой, куда не проникает даже свет звезд. Платья будут задраны, штаны спущены, но круговерть не продлится долго. Скоро ее участникам станет стыдно, и они, не глядя друг на друга, разойдутся в разные стороны. Да, таков Виксберг, но таков и весь мир. Джеймс мало рассказывал об Англии, но его молчание и ускользающий взгляд говорили лучше любых слов. Пол ни минуты не сомневался, что, несмотря на разделяющий их океан, и там творится то же самое.
Он пробрался в дальний угол салуна и занял маленький столик у стены. Раз уж он решился сегодня прийти сюда без Джеймса, часто служившего буфером между ним и беспокойными жителями Виксберга, лучше было засесть в укромном месте. Пол собирался вернуться поздно и потому оставил Джеймса приглядывать за плантацией. Ему не хотелось, чтобы тот встревал в его размышления со своими недалекими советами. Он ведь мужчина, принять самостоятельное решение — его право.