Я ползала по комнате, разглядывая потенциальные улики: лужицу крови, непонятный песок — как мне сказали, эту грязь принес как раз преступник, и её тоже уже отправили на изучение. Результаты будут только к вечеру, а пока ничего нового я не узнала.
Моё сердце и без того билось слишком быстро, а после слов Дерека о ровненьком порезе на ладони я и вовсе сорвалась с места.
— На предыдущих жертвах тоже порезы были! — воскликнула я, обратив на себя внимание всех присутствующих. — Мы этого не замечали, потому что порезы все были ровные, и мы не могли отличить один от другого. А последняя жертва вообще… словно в мясорубке побывала. Это был тот самый маньяк, и Адриан видел его! Я должна поговорить с ним!
Последнее предложение выглядело так, словно это был предлог, чтобы навестить инструктора. Я совру, если скажу, что это не так. Но ведь порезы действительно были! Я запоминаю мелкие детали, наверное потому, что я долгое время училась в художке, и нас заставляли запоминать элементы… всего. Но на эти порезы мы действительно не обратили внимания. Теперь всё встало на свои места, потому что насчёт того, что всех жертв объединяют шрамы, мы оказались правы.
Детектив Томпсон набрал чей-то номер. Я обрадовалась, что он сейчас пустит меня в больницу, но он сказал в трубку:
— Проверьте, есть ли на ладонях жертв по делу серийного убийцы ровные порезы. Ага… да. Хорошо, я подъеду позже.
Когда он отложил телефон, то посмотрел на меня и одобрительно кивнул. Я не смогла сдержать ответной улыбки и обернулась в поисках своего напарника, который так бессовестно рылся в вещах Адриана. Детектив Томпсон вышел, когда на телефон поступил очередной звонок.
— Значит, это твой жених? — улыбнулся он, разглядывая фотографию, которую он откопал неизвестно где. На ней я и Адриан обнимались и смотрели в камеру. Сердце снова обожгло болью, отчасти от понимания, что он хранил это фото. Я выдернула снимок из руки Роберта.
— Моя личная жизнь к делу не относится. Всё это уже в прошлом. Давай поработаем.
— В прошлом? Дэй, я, как человек квалифицированный, скажу тебе: люди, которые хотят оставить отношения в прошлом, не хранят фотографии своих возлюбленных в прикроватной тумбе. Я знаю, тебе плохо, и мы можем поговорить об этом.
Включил психолога. Но опять не тогда, когда это надо, говорить мне хотелось о чём угодно, но не о больных отношениях. Как минимум, меня бросили! Как бы то ни было, это действительно унизительно.
***
— Что-то тут не сходится, — заметила я, когда мы с Дереком и Робертом шли по опавшей листве в городском парке, нежась в лучах солнышка.
— Что именно? — поинтересовался Дерек. — Мне казалось, порезы на ладонях объясняют причастность того же самого человека, который нападал прежде на жителей, к попытке убийства Адриана. Ты сама сказала, что у него и шрам имеется.
Да, говорила, но я не подумала о том, что услышала прежде в больничном крыле Академии.
— Ну вы сами говорили, что шрамы, которые получали другие жертвы, были связаны с тем, что при их получении кто-то близкий жертве погиб. У Адриана при получении шрама никто не умирал, — участливо заявила я, разглядывая голубое небо.
— Откуда такая осведомлённость? — хмыкнул Роберт, — может, он тебе врал о происхождении шрама?
Покачала головой.
— Этот рану я нанесла ему сама. Ещё на первом курсе, на наших первых занятиях по самообороне. Мы проходили методы самозащиты с помощью ножей. В теории, вообще-то… но перед окончанием занятия он заявил, что мы настолько никчёмны, что не можем причинить особого вреда, представляете?! Он сказал, что мы всего лишь дети! Да, дети! Только когда все вышли, я вернулась и сказала, что умею обращаться с ножом. Вообще-то, папа меня научил метанию. Вот и… вот я и показала, что защищаться умею. После этого он волком на меня три недели смотрел, но с уважением. И меня, кстати, не сдал. Так что вот вся история без убийств.
Детективы переглянулись. Я под их пристальным взглядом покраснела и отступила в сторону.
— Разберёмся, — произнёс детектив и достал ключи от машины, — Рабочий день на сегодня закончен. Дэй, садись я довезу тебя до дома.
— Эй, а меня? — возмутился Роберт, схватив меня за руку и спрятав за спину.
— Спасибо за предложение, но Дэй идёт знакомиться с моей женой. У нас небольшое застолье сегодня. Ты тоже приглашен. — И тут Роберт улыбнулся так нехорошо…
— Дэя, ты точно в порядке?
Нет. И я уже, кстати, сомневалась в психическом здоровье своего напарника, но он стоял на своём:
— Что сейчас ей надо, так это выпить бокал хорошего вина и отвлечься. Так что, ты идёшь?
Детектив, не колеблясь ни минуты, выдал:
— Нет, но за приглашение спасибо. И проводи Дэю потом до дома. Завтра всех жду в восемь утра и без похмелья!
Мы переглянулись и энергично закивали, а потом направились в сторону дома Роберта, но едва машина детектива скрылась за поворотом, как он развернул меня, и мы пошли в противоположную сторону.
— Думаешь я позволю тебе терзаться переживаниями от невозможности узнать о состоянии парня? Нет, конечно! Я единственный человек, который может пройти через груду белых халатов. Я же психолог, и попасть в палату к больному мне не составит труда.
Я посмотрела на него с такой благодарностью, что едва не расплакалась, он тут же сжал мою руку и повёл через парк.
В больницу мы пришли через пятнадцать минут. Я топталась у входа, пока Роберт разговаривал с какой-то девушкой. Она кивнула, когда он спросил, можем ли мы увидеть Адриана Райта. Я еле сдержала широкую улыбку, но потом моё воодушевление так же быстро пропало, когда прозвучали слова Роберта:
— Он не приходил в себя, его состояние критическое. Мне очень жаль, Дэй. Но увидеть ты его можешь.
Я поникла, но ненадолго. Как только мы переступили порог реанимации, мной завладело желание увидеть Адриана, в каком бы состоянии он ни находился. Он мог умереть! Это осознание пришло ко мне в полной мере только сейчас. Я прильнула к прозрачному стеклу, упёршись в него ладонями. Там, в темной палате, в окружении не меньше десятка аппаратов лежал он… такой слабый, бледный, с порезами и синяками. Моё самообладание рушилось с каждой минутой.
— Он у тебя сильный, Дэй. Вот увидишь, очнётся он. Я вижу, что ты целый день пытаешься отвлечься и не пасть духом. Дэй, ты не сделаешь ничего ужасного, если просто поплачешь.
Сморгнула слезы и кивнула, а затем нас обоих попросили выйти. Я бросила последний взгляд на Адриана, так хотелось обнять его…
***
Уже темнело. Мы нехотя покидали больницу. Ехать домой не было ни малейшего желания. Лично я не хотела оставаться одна, а вот мотивы Роберта мне были непонятны, но он и словом не обмолвился. В общем, мы зашли в магазин и накупили всяких вкусностей, заехали ко мне, взяли покрывало и расположились в парке на мягкой травке. Я заедала своё горе вкусными конфетами.
— Почему ты проводишь мало времени со своей женой? — поинтересовалась я, сунув очередную конфетку в рот.
— Ну, я не очень хотел жениться. Это очередная шутка моего папы, женить сыночка. Жена знает, что я не люблю её. Это у нас взаимно.
Ой, мамочка, что же такое творится! Я округлила глаза, уставившись на Роберта.
— Будет сложно объяснить ребенку, почему мама и папа предпочитают проводить время порознь. Но я пока решил не углубляться в это. Я преданный муж, не хожу налево, деньги приношу в дом. Она тоже не делает ничего предосудительного, занимается дизайном и тоже всё время посвящает работе. Стерпится, слюбится. Может быть.
Он не выглядел печальным, наоборот, когда он это говорил, на его губах играла улыбка, такая счастливая, и я подумала: а, может, уже слюбилось? Как бы то ни было, он решил дальше тему не развивать. Да и не моё это дело было.