— Эх, баб бы сюда наших, — мечтательно протянул я, вытягиваясь на кресле.
— Угу. Баб, — Боб хмыкнул в бороду. — Были бы у нас бабы, мы б до сих пор сидели бы в гараже, и как раз их бы и жрали.
— Чёй-то вдруг?
— Ну сам посуди, — Боб заворочался, лег сперва на бок и потом снова улёгся на спину. Сунул руки под голову. — Сперва бы они начали мельтешить у гаража, и каждой бы понадобился свой гараж, без соседей и с удобствами, очагом и шкурой мамонта. И, — Боб поднял вверх палец, — не хуже, чем у соседа.
Я заржал, представив дележку гаражей, и плюхнул себе водки на два пальца.
— Потом бы бабы бегали б как куры, перед зэками, и отвлекали бы нас. И чем бы дело закончилось, совсем не очевидно. Через Козлово бы мы не поехали, а если бы поехали, то их визг было бы слышно за километры.
— Да ладно. Людка бы тебя ещё и стрелять бы учила.
— Ага, — хохотнул Боб. — Ты куда стреляешь, ну кто так стреляет, ты что, ещё никого не убил?! — очень похожими интонациями передразнил Боб.
Я тоже заржал.
— А на Козлово всю рыбу бы распугали, — согласился я. — Ну если бы вообще туда поехали, в натуре.
Подумал, посмеялся, представив эту картину, и добавил:
— Ладно, так и быть, без баб обойдёмся, — и понял, что ляпнул двусмысленную хрень после громового хохота Боба.
— Да пошел ты, — мое настроение было прекрасным, релакс совершенным, и я тоже захихикал.
Боб пожевал мяса и сказал:
— А вообще хорошо, что их с нами нет. Я там, у Козлово, когда ты в речку на машине нырял, реально чуть не обосрался. Нам вообще повезло, что с нашими все хорошо. А то как представлю всю эту эпопею, да ещё и со всей семьёй, что аж ну его нафиг.
— Ничё, там воды было много, подмыли бы тебя. А то что семейства наши в безопасности, так это не повод расслабляться. Бардак сам видишь, какой, так что все равно надо шевелить булками.
— Ну да. Дерни рюмаху за Саву, это он нас спас.
— Поддерживаю.
Я налил чуток в стакан и выпил. За полковника Савченко. За Саву. За нашего Костяна.
Помолчав, Боб внезапно спросил:
— Кстати о зеках. — голос Боба стал задумчивым. — Вот скажи мне, Макс, ты то как спишь?
— Устаю как лошадь, вот и сплю, — не понял я вопроса.
— Я не об этом.
Он искоса и как-то пристально смотрел на меня, и его глаза чуть поблескивали в рассеянном свете керосиновой лампы.
— Знаешь, Макс, меня до сих пор колбасит, как вспомню, сколько мы народу угробили. Тех, у тебя во дворе… Зеков. А про наёмников с медиком я вообще молчу. Я то психовал, со мной все понятно… Ты ж его чуть на ремни не порезал. Было бы больше времени, ты б его выпотрошил, буквально…
Я промолчал, взял ложку и начал помешивать чай, который поставил в процессе разговора. Понял, куда он клонит, но продолжал молчать.
Пауза затягивалась. Я почувствовал, как трезвею. Релакс отступал.
— Макс, а ты ведёшь себя так, будто ничего не случилось.
Голос друга был ровный, хотя он и делал паузы из-за тяжелого дыхания. А еще он не обвинял и ничего не требовал. Он словно говорил сам с собой, иногда переводя дух и откашливаясь.
Я встал, потянувшись и разминая спину и чуток покачнулся.
— И что? — голос мой прозвучал резко и грубо, но ничего исправлять я не собирался. — К чему вопросы?
— Макс, чего я о тебе не знаю? — Боб тоже сел на топчане, упёршись локтями в колени, и поглядел мне прямо в глаза. При свете фонаря я внезапно осознал, как серьезно похудел и изменился друг. А ещё я понял, что он не пытается выведать у меня что-то. Или осудить. Скорее, он сам бежит от того, что не даёт ему самому покоя. Вроде того щенка и котенка из старого советского мультфильма. Ну, когда один другому во время грозы говорит: «а давай бояться вместе? Вместе не так страшно.» Хех, котенок по имени Боб.
Я вздохнул, точнее, выдохнул. Боб, словно понимая, что во мне происходит внутренняя борьба, молча блестел исподлобья темными глазами. Может, и правда стоит рассказать? То, что никому никогда не говорил? Ни трезвым, ни пьяным? Ни Бобу, ни даже Саве, с которым учился в одном классе и с которым в те времена дружил больше, чем с Бобом? Боб тогда был ещё мелким, три года в этом возрасте всё таки разница приличная.