Они лежали на каменной полке русской печи, обнаженные, укрытые одним одеялом. Их тела были мокры от пота. Любовники крепко сжимали друг друга в объятиях. Было слышно лишь, как топают за стенами избы часовые и завывает холодный ветер.
— Но зачем? — спросила женщина Куно некоторое время спустя.
— Зачем… что? — ответил он, лаская ее прекрасную грудь.
— Зачем продолжать сражаться?
— Мне просто не осталось ничего другого.
Елена медленно поднялась с полки. Ее длинные светлые волосы были смяты и перепутаны после нескольких часов страстных объятий. Она посмотрела на него с таким выражением, с каким смотрит мать на своего любимого ребенка.
— Но в этой войне твоей стране надеяться просто не на что, — сказала она. — Против вас объединилась добрая половина мира. Америка, Британская империя, Советский Союз…
Куно лизнул ее левый сосок, и она вздрогнула от удовольствия. Затем немец произнес:
— Может быть, ты и права. Но у нас, эсэсовцев, нет никакого иного выбора. Если мы не будем сражаться, то погибнем. И только когда мы сражаемся, у нас существует шанс выжить.
Полковник Кирова мягко рассмеялась.
— Ты говоришь так же, как и мы, русские, которые по своей природе фаталисты. «Всё или ничего», — говорят они, и всё тут…
Теперь в ответ на ее слова рассмеялся уже сам фон Доденбург.
Они замолчали. Молчание, казалось, длилось очень долго. Затем женщина медленно стянула одеяло с сильного мускулистого тела фон Доденбурга.
— Хочешь, чтобы я тебя возбудила? — спросила она. — Это будет в последний раз…
Его руки жадно потянулись вверх, к ее соскам, и он не увидел слез, внезапно блеснувших в ее глазах.
Прижавшаяся снаружи к стене избы «фронтовая подстилка» дрожала от холода, но все равно не могла заставить себя оторваться от того, что виднелось сквозь узенькую щелочку в грубо сколоченной деревянной двери избы. Она видела, как русская оседлала фон Доденбурга, запрокинув голову в экстазе. До нее доносились бессвязные звуки, которые вырывались из широко распахнутого рта женщины, пока та поднимала и опускала свое тело на чреслах мужчины.
Это зрелище одновременно и отталкивало и возбуждало немецкую связистку. Тела этих двоих лоснились от пота; их тени, сильно увеличенные колеблющимся пламенем единственной свечи, дрожали и скользили по стене избы в древнем диком танце страсти. Несмотря на холод, «фронтовая подстилка» почувствовала, что ее бросило в жар. Как только мог позволить немецкий офицер, представитель высшей расы, сотворять с собой нечто подобное этой представительнице недочеловеков, которыми являлись славяне? Это было даже хуже, чем то, что случилось с ней самой, когда ее изнасиловали казаки. Ей придется сообщить о недостойном поведении фон Доденбурга. В конце концов, это являлось преступлением согласно законам германского Рейха, не так ли?
В конце концов девушка почувствовала, что больше не может выдержать этот страшный мороз, и тихонько вернулась в свою избу.
Спустя четыре часа колонна вновь тронулась в путь. Эсэсовцы ехали по бескрайней снежной равнине, которая казалась абсолютно лишенной жизни. Но они знали, что на самом деле это была лишь видимость, ибо уже слышали непрерывное грохотание артиллерийской стрельбы и треск ружейных выстрелов. Шульце, который ехал в головном бронетранспортере, внимательно прислушался, а затем хмуро взглянул на своего приятеля роттенфюрера Матца:
— Мда, тут ошибки быть не может.
— Точно, — кивнул Матц. — 88-миллиметровые орудия. Судя по всему, там, впереди, наши. — Он помолчал, а затем добавил, покачивая головой: — Похоже, что чертов Стервятник ввязался в бой. Причем нешуточный.
Прислушивавшийся к ним фон Доденбург решил, что Матц, пожалуй, прав. Судя по всему, впереди действительно находились основные силы «Вотана» под командованием Гейера. И они вели тяжелый бой с русскими частями. Похоже, его панцергренадерам следовало изрядно поспешить, чтобы попытаться выручить Стервятника и остальных ребят из беды.
Полчаса спустя их бронетранспортеры въехали на вершину небольшого холма. Внизу узкой лентой вилась река. На обоих ее берегах шел тяжелый бой. Один немецкий «Тигр» ярко пылал, в то время как другие беспрерывно перемещались вокруг него, сражаясь с целым отрядом русских Т-34. На другом берегу реки находилось еще шесть «Тигров», которые оборонялись от русских автоматчиков. Окинув взглядом поле сражения, фон Доденбург понял, отчего Стервятник был вынужден принять здесь бой и не смог никуда отступить: посередине реки, прямо в воде находилось еще три «Тигра». Русские беспрерывно палили по ним и не давали ни въехать на противоположный берег, ни вернуться назад. Судя по всему, моторы попавших в реку немецких танков заглохли, и те уже не могли самостоятельно выбраться из воды.