Геринг не заметил, как в сопровождении адъютанта гигантского роста к нему приблизился эсэсовец в черной форме довоенного образца; всю его грудь украшали медали и ордена. Сегодня, приняв, как обычно, утреннюю дозу кокаина, Герман Геринг погрузился в печальные воспоминания о своей жене, которая ушла от него так много лет тому назад.
— Господин рейхсмаршал!
Медленно, очень медленно Геринг повернул голову и уставился на адъютанта — белокурого гиганта в безукоризненно сидящей на нем форме офицера люфтваффе. Наконец он сумел сфокусировать на нем свой взгляд и выдавил:
— Да?
— Это оберштурмбаннфюрер СС Цандер, господин рейхсмаршал, — отрапортовал адъютант. — Он привез предназначенное вам личное послание от рейхсфюрера СС Гиммлера.
Впервые на неподвижном лице Геринга промелькнуло какое-то выражение. Это было выражение злобы.
— Гиммлер, — медленно произнес он. — Гиммлер…
— Так точно, господин рейхсмаршал, — шагнул вперед оберштурмбаннфюрер Цандер.
Геринг, недоумевая, с брезгливостью покосился на эсэсовца.
— Что случилось, Ксандер? — спросил он.
— Господин рейхсмаршал, я — личный представитель рейхсфюрера СС в Верховном командовании вермахта. Рейхсфюрер приказал мне обратиться к вам с просьбой об оказании содействия. Немедленно.
— Какое содействие ему нужно?
— Поддержка с воздуха. В качестве главы люфтваффе…
— Стоп! — Геринг властно вытянул пухлую руку вперед. — Я не могу принимать решения по военным вопросам, не будучи в военной форме. — Он щелкнул в воздухе пальцами: — Принесите мою форму! Быстро!
У Цандера от удивления отвисла челюсть. Но адъютант Геринга не выказал никакого изумления. Он уже привык к внезапным переменам настроения своего хозяина.
— Быстро принесите мою форму! — приказал Геринг. — Нельзя терять времени. Я нахожусь в боевом духе.
Денщики быстро стащили с Геринга его охотничий костюм. Глава люфтваффе предстал в одном нижнем шелковом белье. Его гигантское брюхо стало особенно заметным. Он чуть покачивался на своих несоразмерно хилых ногах, бледная кожа которых была вся испещрена темными точками — следами многочисленных наркотических инъекций. Затем к Герингу поспешили адъютанты, несшие различные образцы формы. Модели были разработаны лично Герингом и отличались удивительной элегантностью.
Белоснежная форма, предложенная рейхсмаршалу первой, была немедленно отвергнута со словами:
— Нет, белый цвет — это цвет невинности. А сейчас не время невинности. Мы же ведем тотальную войну.
— Зеленая форма? Нет, нет! Зеленый цвет — это цвет надежды. Совсем не подходит.
Форму черного цвета Геринг отверг, выразительно указав глазами на самого Цандера, затянутого в черный мундир. Оберштурмбаннфюрер почувствовал, что его лицо запылало. Рейхсмаршал Геринг явно нарочито выказывал свое презрение к СС.
Наконец, Герингу представили форму розового цвета, и он сразу же вцепился в нее.
— Да, да, господа, это должна быть форма розового цвета, это совершенно точно! Разве я не наследник нашего любимого фюрера? В такой форме я смогу принимать решения, похожие на те, что принимает он. Спешите же, спешите! — Он хлопнул в ладоши, точно нетерпеливая дама. — Быстрее оденьте меня!
Сгрудившиеся вокруг Геринга адъютанты и денщики быстро облачили его в форму розового цвета, а потом стали цеплять к ней одну награду за другой. Орденов было так много, что Цандеру пришлось даже прищуриться — эти блестящие металлические крестики и кружки безжалостно отражали яркий свет люстр. В конце концов, Геринг был облачен в подходящую форму и усажен в свое похожее на трон правителя кресло. В руках он сжимал маршальский жезл.
— Теперь, — величаво произнес шеф люфтваффе, — вы можете высказать ваше пожелание, оберштурмбаннфюрер.
— Господин рейхсмаршал, — начал Цандер. Ему неожиданно бросилась в глаза вся нелепость этой театральной сцены. И как только мог сидящий перед ним человек всерьез претендовать на то, чтобы когда-то сменить на посту самого фюрера? — Рейхсфюрер СС Гиммлер просит вас отдать приказ немедленно обеспечить воздушную поддержку одному подразделению СС, которое с боями прорывается сейчас из Сталинградского котла. У этого подразделения нет никакого воздушного прикрытия, и оно находится в исключительно уязвимом положении.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Геринг заговорил. Важно цедя слова, он произнес: