А тут вдруг от них требуют, чтобы они играли со мной, к чему не всегда легко привыкнуть. Это просто отстойно ― испытывать на себе их неприязнь. Честно говоря, я думал, что буду играть за Монреаль, пока не завершу карьеру. Я хотел быть игроком одной команды. А теперь все, чего я хочу, ― это сыграть со своей старой командой и уничтожить ее. Люди, которых я считал друзьями, даже семьей, отвернулись от меня, как только меня продали. Ни один из моих бывших товарищей по команде не вышел на связь после моего ухода.
Больно ли это? Не буду врать. Можете не сомневаться.
Я всегда был рядом с каждым из них. Если они нуждались в чем-нибудь, я помогал им. Не то чтобы они были мне нужны, потому что с юных лет я научился ни в ком не нуждаться. Единственный человек в жизни, на которого можно положиться, ― это ты сам. Хотя должен признать, что в последнее время я тоже часто подвожу себя.
Я захожу в свою квартиру и бросаю сумку на пол. С этим я разберусь позже. Я смотрю в сторону коридора, где оставил Алию спящей в гостевой комнате. Я заглянул к ней утром перед уходом, но она еще спала. Я не хотел ее будить, поэтому закрыл дверь и ушел. Уверен, что ее там уже нет. Сейчас одиннадцать утра. Не может быть, чтобы она еще спала.
Я застаю Мэтти в гостиной, он ест порцию хлопьев и смотрит какое-то дерьмовое реалити-шоу.
― Какого черта ты смотришь эту хрень? ― спрашиваю я, усаживаясь рядом с ним.
― Потому что все они ― милфы6, ― отвечает он.
Мой взгляд возвращается к коридору. Не знаю, почему я зациклился на этой комнате. Хочу ли я, чтобы она была здесь? Нет, не хочу.
Но в то же время как бы хочу.
― Она еще не выходила, если тебе это интересно, ― говорит Мэтти.
― С чего бы?
― Потому что у тебя такое выражение лица, и ты не можешь перестать смотреть в коридор.
― Мне не интересно. Мне все равно. ― Я встаю с дивана. ― Я иду в душ.
― Твои волосы все еще мокрые после душа, который ты явно недавно принял. ― Этот маленький ублюдок ухмыляется.
Я показываю ему средний палец, пока иду в направлении спальни, в которую мне действительно не следовало бы идти. Но, опять же, это моя гребаная гостевая комната. Если мне нужно туда зайти, я могу. Нерешительность наполняет меня, пока я смотрю на ручку двери. Я не должен открывать ее. Я должен просто оставить ее в покое. Это может быть моей возможностью выйти на свободу и расправить крылья. Она спит и не сможет остановить меня.
Я протягиваю руку как раз в тот момент, когда дверь распахивается, и расстроенная Алия врезается прямо в меня. Моя рука обхватывает ее за спину, чтобы она не упала.
― Нам действительно нужно перестать делать это, принцесса, ― говорю я ей.
― Уф. И хватит уже называть меня принцессой. Почему ты не разбудил меня? ― Ее руки прижимаются к моей груди. Я не хочу ее отпускать, поэтому не отпускаю.
― Потому что я сказал тебе, что никто не войдет в эту комнату, пока ты там. ― Я пожимаю плечами.
― Пожалуйста, скажи мне, что ты ходил на утреннее катание? ― спрашивает она, толкаясь сильнее, чтобы вырваться из моих объятий.
На этот раз я ее отпускаю. Мне совершенно не должно нравиться, как приятно прижимать ее к себе. И, честно говоря, если бы она не пыталась освободиться, я бы не отпустил ее. Я бы затолкал ее обратно в спальню, уложил на кровать, которую я вижу за ее спиной, и накрыл ее тело своим. Желательно голым.
― Ходил. Так что не напрягай свою хорошенькую головку. Я способен выполнить свою работу. ― Я закатываю глаза. За всю свою карьеру я ни разу не пропустил ни одной гребаной тренировки. Даже когда я был травмирован и не мог кататься, я все равно приходил. Я наблюдал со скамейки запасных или занимался в зале с тренерами.
― Я не сомневаюсь в этом. Никто не попадает в НХЛ без самоотверженности и самоотдачи. Но в последнее время ты принял несколько сомнительных решений, и моя работа ― следить за тем, чтобы ты не облажался снова.
― Или вообще не облажаться, ― бормочу я себе под нос. Затем беру ее за руку. ― Пойдем, я одолжу тебе немного одежды.
― Зачем?
― Потому что на тебе ее нет, а я не собираюсь позволять тебе выходить из моей квартиры почти голой, ― говорю я и тащу ее в сторону моей спальни.
― На мне есть одежда, ― парирует она в ответ.
― Едва ли. ― Я смотрю на нее, позволяя своим глазам рассмотреть всю эту потрясающую кожу, выставленную на всеобщее обозрение. Мой взгляд падает на ее грудь, на соски под облегающим хлопком ее топа для сна. Черт, я попаду в ад. Или, в крайнем случае, мне разобьют коленные чашечки, потому что я уже знаю, что ни за что не смогу устоять перед искушением. Мне нужно попробовать эту девушку на вкус. Я издаю стон и заставляю себя отвернуться. Но не раньше, чем улавливаю румянец на шее Алии.