Поскольку собрать весь личный состав дивизии в такой обстановке нельзя, мы провели митинги в полках. В 22-й Краснодарской стрелковой дивизии выступали вместе с комдивом Николаем Карповичем Свирсом. Напомнили товарищам о славном боевом пути соединения в годы гражданской войны, о том, что сегодня в ночь армия переходит в наступление, чтобы изгнать японских захватчиков из Маньчжурии и освободить китайский народ.
В 39-й Тихоокеанской дивизии вместе со мной выступили комкор Александр Сергеевич Ксенофонтов и командир 50-го Читинского стрелкового полка Михаил Илларионович Гурский. От имени личного состава он заверил командование, что полк выполнит, поставленную ему боевую задачу - прорвется на чангулиньскую дорогу так же, как в 1929 году, когда оседлал эту дорогу под городом Мишань и вышел в тыл группировки китайских милитаристов.
В других частях и соединениях на митингах выступили Иван Михайлович Смоликов и руководящие работники политотдела армии. Вернувшись с митингов, обменялись накоротке мнениями. И вот что интересно: поехали мы с целью воодушевить людей, нацелить их на выполнение трудной боевой задачи, а выступили на митингах, побеседовали с личным составом и воодушевились сами настолько высокими были боевой порыв и чувство интернационального долга в войсках.
К восьми вечера части заняли исходные позиции для наступления. Солнце склонялось к горизонту, духота не убывала, тучи постепенно заволакивали небосвод. Вернулся из штаба 26-го корпуса Пантелеймон Шиович Шиошвили. Обычно уравновешенный и веселый, наш начальник разведки был чем-то взволнован. Спрашиваю, в чем дело. Он рассказал.
В глубоком тылу противника, на чангулиньской дороге, примерно на полпути между Чангулинем и Мулином, находился перекресток. Вторая из проходивших через него грунтовых дорог тянулась с юга, от города Мацяохэ к городу Лишучжэню. Это был единственный в полосе 26-го корпуса крупный дорожный узел. Естественно, что с ним тесно связывались все дальнейшие действия корпуса, особенно 22-й дивизии, после прорыва через таежное бездорожье. Кроме того, никакой более или менее значительный маневр японских войск на мулинском направлении не мог бы миновать этот перекресток. Планируя действия разведки, Шиошвили в первую очередь нацелил разведорганы корпуса и 22-й дивизии на район перекрестка. Решили послать туда разведгруппу с двумя радиостанциями на пять дней. Задача: вести наблюдение, установить выдвижение войск противника на восток и юго-восток, то есть навстречу нам. Район действий разведгруппы охватывал примерно 36 кв. км. Задача конкретная и вполне по силам разведгруппе из восьми человек, даже с учетом того, что свой путь к цели (более 20 км) ей придется пройти ночью, по азимуту, по лесистым горам и болотам. Однако, по мере того как задача шла сверху вниз, из штаба армии в штаб корпуса и штаб дивизии, она значительно усложнилась. И когда группу сформировали из состава разведроты дивизии, старший группы старший сержант Ковальчук получил ряд задач, которые нельзя даже назвать попутными - настолько трудоемка и важна была каждая из них. Ему приказали разведать еще и оборону противника за рекой Шитоухэ, состояние дорог и троп и наличие минных полей. Ну, это еще туда-сюда, поскольку совпадает с маршрутом группы. Но Ковальчук должен был разведать и оборону противника в районе Мулина, в 15-20 км западнее перекрестка, проверить данные авиаразведки, в том числе о скоплении танков в окрестностях города.
Эта перегрузка разведгруппы различными по характеру и удаленными по месту действия заданиями и возмутила полковника Шиошвили. Он прошел всю войну и на своем опыте знал, чем кончаются подобные истории, когда каждая низшая инстанция, так сказать, дополняет высшую собственными заданиями. Правда, Шиошвили успел буквально на ходу исправить положение, и отмечу заранее, что группа старшего сержанта Ковальчука блестяще выполнила задачу. Но этот пример привожу потому, что он очень поучителен для разведчиков вообще. Бывают, конечно, исключительные ситуации, однако, как правило, ставить перед разведгруппой надо посильные для нее задачи. Иначе она не выполнит ни одной из них.
Темнота, как и всегда в горах, наступила сразу, без сумерек. До начала операции оставалось три часа, затем два. Командующий артиллерией армии генерал К. П. Казаков машинально посматривал на часы и с досадой морщился. Опытный артиллерист, Константин Петрович попал сейчас в необычную для него обстановку. Всегда и всюду его артиллерия мощными залпами начинала наступление. А сейчас артподготовки не будет. Примерно половина всех наших батарей готова открыть огонь. Но это - на всякий случай. Последние разведданные еще раз подтвердили, что противник не ждет нашего удара через тайгу. Поэтому пехота и танки пойдут вперед без единого выстрела, с ними двинутся артиллерийские наблюдатели и, если потребуется, подадут сигнал, и артиллерия быстро обрушит на японцев тот или иной вид огня.
- Еще дождя не хватало! - сказал Казаков, смахивая с лица первые дождевые капай.
Минут пять дождь падал как-то неохотно, крупными каплями, стучал по брустверу блиндажа и накатам. Потом хлынул густо. Скверная история. Знакомы нам эти дальневосточные дожди - порождение восточных, тихоокеанских ветров. Они обрушивают на тайгу столько воды, что переполняют русла рек, ручьев и речек. Начинается характерное для Дальнего Востока летнее половодье, когда грунтовые, а иногда и шоссейные дороги накрываются бурно мчащимся потоком. Смотрю на часы: полночь. Жду еще минут десять, дождь все усиливается. Надо докладывать командующему фронтом. Связываюсь с ним по телефону, объясняю погодную обстановку. Наступать или отложить до утра? "Наступать!"-коротко ответил он.
В час ночи 9 августа войска 1-й Краснознаменной армии под проливным дождем, при непрерывных вспышках грозовых разрядов, перешли границу и по семи маршрутам двинулись через тайгу на запад и северо-запад. Одновременно с главными силами вышли на задание и разведгруппы батальонов, прикрывавших наш правый фланг. Мы решили не ждать активных действий противника с мишаньского направления, а сами навязать ему бой, овладеть цепочкой его погранзастав, взять пленных, чтобы уточнить вражескую группировку в Мишаньском УРе. Была у нас и еще одна очень важная цель. В июне, принимая армию и объезжая передний край, я отметил тактически невыгодные позиции, занимаемые 39-й стрелковой дивизией на участке от озера Ханка и на запад, по Приханкайской низменности (позже 39-ю стрелковую дивизию сменили здесь батальоны укрепрайонов). Спросил у командира дивизии генерала В. А. Семенова, почему он так неудачно выбрал передний край: на иных участках на голой, безлесной равнине, на других - прямо перед высотами, закрывавшими обзор и обстрел. Василий Андреевич сказал, что уже не раз докладывал об этом. Ему ответили, что таково указание - занять оборону строго по линии государственной границы.
Поэтому первая задача группы генерала Максимова состояла в том, чтобы броском вперед захватить приграничные высоты на маньчжурской территории и организовать там сильную оборону.
На всем 80-километровом участке Мишаньского укрепрайона самым важным для нас, да и для противника, было направление Турий Рог, Мишань, проходившее вдоль озера Ханка, по низменности. Здесь через Дадинцзыский и Цзомутайский узлы сопротивления и до самой границы японцы проложили стратегические дороги и стационарные линии связи. Нацеленность этих подготовительных работ раскрывала вынашиваемый с тридцатых годов командованием Квантунской армии замысел "подсечь" Приханкайский выступ ударом на Турий Рог, Первомайское, вдоль западного берега озера. В августе сорок пятого, когда мы сосредоточили в выступе ударную группировку, это направление стало для нас особенно уязвимым. Отсюда вытекали ответственные задачи оборонявшихся здесь пулеметных батальонов 112-го укрепрайона и 69-го погранотряда.
Японские пограничные заставы в деревнях Даньбинчжень, Шибянтунь, Шибянтунь-1, Куйтунь, Сяочжань М других располагались в одном-двух километрах от границы и примерно на таком же расстоянии от переднего края Дадинцэыского и Цзомутайского узлов сопротивления. Для ликвидации этих застав, а также отдельных пикетов и наблюдательных пунктов комендант 112-го УРа полковник Даниил Степанович Котов создал группы разведчиков, которые состояли в основном из пограничников и саперов укрепрайона. Одну такую группу подготовил офицер разведки 75-го пулеметного батальона старший лейтенант Лаптев. Наблюдая за японским постом на горе Шкура, он установил режим дня противника и прочие необходимые для успешной засады данные. В ночь на 9 августа шесть разведчиков во главе с сержантом Давыдовым отправились на задание. Вышли на тропу, по которой проходил путь японских наблюдателей к горе Шкура, быстро отрыли укрытия и, прикрывшись сверху пластами дерна и трухлявыми пнями, расположились цепочкой вдоль тропы. Каждый четко знал свою задачу. И вот наблюдатель рядовой Василий Жуков дернул сигнальный шнур. Это означало: "Идут!" По склону, один за другим, шли пятеро японцев, впереди - унтер-офицер. Когда они поравнялись с засадой, шнур дважды дернул уже сержант Давыдов. Разведчики выскочили из укрытия, схватка была короткой. К четырем утра группа Давыдова вернулась в батальон с пленным унтер-офицером.