Первый день в 66-й дивизии начался для меня с ответственного поручения. После того как я представился командиру дивизии комбригу К. И. Петрову, он сказал:
- Вы у нас первый с академическим образованием, вам и карты в руки. Разработайте тыловое дивизионное учение. Срок - четыре дня.
В срок я уложился. Помог мне начальник штаба дивизии Александр Сергеевич Ксенофонтов. Мы с ним как-то сразу понравились друг другу, подружились и дружбу эту пронесли потом через все испытания Великой Отечественной войны. Комбриг Петров просмотрел составленный план тыловых учений, утвердил его и приказал мне возглавить штаб руководства учениями. Так, буквально с поезда пришлось с головой окунуться в жизнь и учебу этого соединения.
Вскоре я стал начальником оперативной части штаба, а когда Ксенофонтова назначили командиром 21-й Пермской дивизии, продолжительное время исполнял обязанности начальника штаба 66-й дивизии. Положение тогда было тревожное. Японцы, захватив Маньчжурию, устраивали провокации на границах. По сведениям, которыми мы располагали, японская Квантунская армия усиленно готовила в Восточной Маньчжурии исходный плацдарм для наступления на Советское Приморье. С точки зрения оперативной железная дорога Хабаровск - Владивосток, проходившая поблизости от границы, была весьма уязвимой. Отсюда и задача наших сил прикрытия, в том числе и 66-й дивизии: в случае наступления противника немедленно нанести контрудар, не допустить выхода агрессора на единственную нашу железнодорожную коммуникацию, разгромить врага в приграничном сражении.
Части нашей дивизии интенсивно готовились к отпору японским милитаристам. Учения с боевыми стрельбами следовали одно за другим. Так же энергично готовились и соединения Особой Краснознаменной Дальневосточной армии на других операционных направлениях. Напряженная учеба, проходившая в обстановке, максимально приближенной к боевой, в заболоченной горной тайге, дала свои плоды в 1938 году, когда Квантунская армия устроила военную провокацию на юге Приморского края, у озера Хасан. Противник был разгромлен и отброшен с советской территории в Маньчжурию. В следующем году японцы еще более крупными силами вторглись на территорию братской Монголии и опять потерпели сокрушительное поражение в боях у реки Халхин-Гол.
В марте 1939 года я был назначен начальником оперативного отдела штаба 31-го стрелкового корпуса, а в июне служба снова свела нас с Александром Сергеевичем Ксенофонтовым. Он был назначен командиром 43-го стрелкового корпуса, я - начальником штаба. Неофициально корпус называли ударным. И действительно, это было очень сильное соединение. В каждой стрелковой дивизии - по два артиллерийских полка, по танковому батальону, стрелковые полки укомплектованы по штатам военного времени, хорошо оснащены легкой и противотанковой артиллерией, минометами и пулеметами. Причем все бойцы были кадровой службы, почти половина личного состава являлись коммунистами и комсомольцами.
Хорошо были подготовлены и штабы. Самым тщательным образом изучался театр возможных военных действий, опыт русско-японской войны 1904-1905 годов. Соответственно планировались и проводились различные учения. В январе 1941 года на базе штаба 43-го корпуса был сформирован штаб 25-й армии, меня назначили начальником оперативного отдела, а вскоре - начальником отдела боевой подготовки Дальневосточного фронта. Работы было много, особенно увеличился ее объем в июне сорок первого года, когда гитлеровская Германия начала войну против нашей Родины, а здесь, на Дальнем Востоке, японские милитаристы развертывали мощную Кван-тунскую армию близ советско-маньчжурской границы. В июле - августе сорок первого, да и в дальнейшем, мы ждали нападения противника со дня на день: настолько явными и недвусмысленными были его приготовления.
В июле моя просьба о переводе из отдела боевой подготовки в строй была удовлетворена командованием Дальневосточного фронта. Меня назначили командиром 78-й стрелковой дивизии, с которой в октябре выехал на запад, на фронт, под Москву. И вот три с половиной года спустя я опять возвращаюсь домой. Именно домой, в 1-ю Краснознаменную армию. В ней, называвшейся тогда Особой Дальневосточной армией, начинал командирскую службу. В ее 36-й дивизии воевал с белокитайцами на сопках Северо-Западной Маньчжурии, в 66-й и 78-й дивизиях служил в Приморье. В общем, вся жизнь как бы заново прошла передо мной, пока мы с Иваном Михайловичем Чистяковым летели на самолете из Москвы на Дальний Восток.
Мелькнула под крылом Волочаевка, потом станция Ин, показались пригороды Хабаровска и знаменитый Амурский мост - безмолвный свидетель ожесточенных боев с белогвардейцами и японскими интервентами в годы гражданской войны. От Хабаровска самолет резко изменил курс на юг и вдоль железной дороги направился в сторону Владивостока, к городу Ворошилов-Уссурийск, к месту посадки.
О Маньчжурском театре военных действий
В сорок пятом году назвать Маньчжурию новым для нас театром военных действий можно было лишь весьма относительно. Много крупных боевых событий произошло в этом краю, на северо-востоке Китая, с начала двадцатого века. Так что и нашим отцам и дедам, солдатам русско-японской войны 1904-1905 годов, и нам, начавшим воинскую службу в двадцатых годах, довелось изучить этот театр не только теоретически, но и практически.
В войну 1904-1905 годов основные сражения между русскими и японскими армиями разыгрались в Южной Маньчжурии и на Ляодунском полуострове, на пространстве, ограниченном с юга крепостью Порт-Артур, а с севера так называемыми Сыпингайскими позициями, куда отошли и где заняли оборону русские войска после неудачного сражения под Мукденом.
В 1929 году, в ходе спровоцированного китайскими милитаристами конфликта и ответного удара частей Красной Армии, боевые действия развернулись на северо-западе, севере и северо-востоке Маньчжурии, на хайларском, фугдинском (сунгарийском) и мишаньском направлениях. С 1931 года, после того как японская военщина оккупировала Маньчжурию, вся советская граница уже надолго стала объектом провокаций - на этот раз со стороны Кватунской армии. И тот факт, что Дальневосточный фронт был создан еще приказом НKO от 28 июня 1938 года, говорит об угрозе, постоянно нависавшей над советским Дальним Востоком, и крупных контрмероприятиях советского командования. Для нас, старых дальневосточников, создание этого фронта не было явлением формальным. Мы действительно работали и несли службу в условиях, очень близких к фронтовым. Затишье на границе часто взрывалось новой японской провокацией, новым боем, а иногда и сражением с участием сотен артиллерийских стволов, сотен танков и самолетов. Так случилось в 1938 году в районе озера Хасан, затем в 1939 году на границе Монгольской Народной Республики, на реке Халхин-Гол. Разгром, который потерпела японская Квантунская армия в этих боях, охладил воинственный пыл ее генералитета и тех вдохновителей агрессии, которые заседали в токийских дворцах. Однако лето сорок первого года, нападение фашистской Германии на Советский Союз, вновь оживило былые надежды. Квантунская армия получила триста тысяч человек пополнения из Японии, дивизии придвинулись к нашим границам. Казалось, что план вторжения, закодированный как "Кантокуэн" ("Особые маневры Квантунской армии"), начнет скоро осуществляться. Но неделя шла за неделей, месяц за месяцем, а развязать войну против СССР японский генералитет все не решался. В сентябре 1941 года, объясняя эту нерешительность, немецкий посол в Японии Отт писал в Берлин: "Ввиду сопротивления, оказываемого русской армией такой армии, как немецкая, японский генеральный штаб не верит, что сможет достичь решающего успеха в войне против России до наступления зимы. Сюда также присоединяются воспоминания о Намонганских (Халхин-Голских) событиях, которые до сих пор живы в памяти Квантунской армии". Ввиду этого "императорская ставка недавно приняла решение отложить на время действия против Советского Союза"{4}.
Разгром немецко-фашистских войск под Москвой, затем под Сталинградом и на Курской дуге заставил японский генеральный штаб стать еще более осторожным в осуществлении своих давних планов захвата советской территории. Однако из наступательных в оборонительные эти планы окончательно превратились лишь в 1944- 1945 годах.