Пришлось русалке моей уходить с выбранного места, но потом мы все же обхитрили парня, найдя еще камень, который был скрыт от его любопытных глаз. Это после и я, и она научились спокойно игнорировать назойливых зрителей, а тогда, на первых порах, они ее очень смущали. Она опять разделась и принимала позы, которые были наиболее эффектны – уже научилась, – а он, этот молодой любопытный мужчина, отчаянно вытягивал шею, видя меня, прицеливающегося фотоаппаратом, однако никак удавалось ему, бедному, увидеть ее – мешала скала.
Потом пляж Голубой бухты, где она безрезультатно пыталась как следует выкупаться – тяжелые валы один за другим шли на берег, разбивались о камни, скрежетали галькой на берегу. Ее тонкая фигурка на фоне их была такой беззащитной и трогательной…
А когда шли через перешеек к Зеленой бухте, я не мог пройти мимо одной из реликтовых сосен, которая так живописно изогнула свой ствол в лощине, скрытой от посторонних глаз – этот рыжий шершавый ствол и нежное женское тело так хорошо сочетались… Потом был золотистый от травы склон и корявое сухое деревце, протянувшее ветви к ней, словно руки – на фоне выжженных солнцем бугров…
Она – милая моя индианка, креолка, русалка – уже вошла во вкус, и это было настоящее пиршество наше – праздник ее радостного позирования и моего восхищенного созерцания. И когда, например, она мягко ложилась на золотую высокую траву – то была опять словно порожденье этих сухих шелковистых травинок со своей золотистой бархатной кожей… Желтоватый большой богомол взобрался по ее ноге, обманутый живым теплом кожи, и мы посадили его на ее белую грудь. И ничуть не испугалась его фантастического «инопланетного» облика моя обнаженная нимфа. И это опять был миг слияния нашего – друг с другом и с вечной, животворящей, роскошной природой…
13
Тем и прекрасно детство, что в нем мы живем настоящим, не мучая себя заботой о будущем. И ничто не мешает ребенку полностью переживать каждый миг, ощущая «музыку жизни», о которой с таким благоговением сказано в Ведах: «Внимайте песне жизни»… И в Евангелиях, разумеется: «Блаженны дети…»
Да, многозвучная жизнь Вселенной – Песнь! И что наши мелкие мизерные расчеты-заботы перед неизбежной, неотвратимой физической смертью тела? Что предметы материального мира без того духовного, энергетического заряда, которым собственно только и ценны они? И как понятно, что многие люди, добившиеся материального достатка, в конце концов стремятся уже не столько к бессмысленной материальной роскоши, а к самым первозданным, самым детским, наивным радостям – путешествия, игры, легкие, ни к чему не обязывающие отношения, главным образом с противоположным полом. Конечно, нелегко взрослому, отягощенному комплексами, неудачами и запретами, сохранить детскую непосредственность, но тут-то и помогает вино. Да, не всегда, да, увы, далеко забрались мы в своих глупостях, неведении и страхах. И все же именно путешествия, женщины и вино – наивные, естественные радости – как раз и предполагают наслажденье моментом, праздник человеческих чувств, попытку возвращения в беззаботное детство…
И весь этот день в «Новом свете» был для нас как раз таким – детским в самом лучшем смысле этого слова, и что интересно – совсем без вина. День Свободный, день-Мечта, день Сам-по-себе, без прошлого и будущего, день радости, музыки, день-Песня.
А вот еще одно правило оккультных философов: умирая, испуская дух, расставаясь с телом земным, устремляйте люди, свои помыслы к высшим мирам. Кто-то унесет с собой сожаление о покинутых вещах, гастрономических радостях, «положении в обществе», счете в банке, «победах», а кто-то – образ цветка, сверкающего каплями утренней росы, пенье птиц, говор лесного ручья, шум волн, аромат осенней листвы, крик петуха на заре… Или – неизъяснимую прелесть улыбки женщины (или мужчины), смех ребенка, таинственную магию женского тела, поэзию прикосновений… А еще – музыку стихов, музыку слов, музыку звуков. «Устремляйте, люди, свои помыслы к высшим мирам»…
Мы опять шли по полуразрушенной «царской тропе», местами до блеска отполированной множеством разных подошв, начали осторожно спускаться к «Царскому пляжу», расположенному в тихой, скрытой от ветра сейчас Царской бухте. Сверху вода была скорее изумрудной, чем синей, совершенно прозрачной – видно было подводные камни и буро-зеленые водоросли. Те же реликтовые кудлатые сосенки карабкались по склонам, чудом удерживаясь на крутой каменистой поверхности…