– Командира он точно не подозревает, – Артем помотал головой. – Его машина в авангарде должна была ехать, а весь авангард на глазах у сержанта в Лесу пропал. Никто не выбрался. Но в авангарде ценного груза не было, сержант уверен. Груз в середине колонны ехал. Значит, чтобы его забрать, командиру пришлось бы из Леса вырваться. А оттуда…
– Не выбрался никто, мы уже поняли, – перебил парнишку Бондарев. – Остается майор Савенко.
– Да, сержант Кравченко так и сказал: «Майор Савенко, больше некому». Он и маршруты знал, и о ценном грузе знал. И первая засада, на шоссе, из-за которой отряд через нашу деревню поехал, по словам сержанта Кравченко, очень уж основательно была подготовлена. Будто бы задолго до прорыва. Ну, вы понимаете…
– Сержант решил, что все было подстроено, – Бондарев кивнул. – И не второпях, а загодя.
– И что Савенко на самом деле никакой не представитель штаба Армии Возрождения, – добавил Чумаков.
– Нет, такого сержант не говорил, но… – Артем замялся. – А вообще-то говорил, только докладывать не велел. Ну, типа, это его личные подозрения и все такое. Хотя, когда бой начался и командир исчез, Савенко даже командовал. Но потом товарищ майор пропал. Ни среди убитых его не оказалось, ни среди выживших.
– И бандиты не вернулись, – вновь проронил Чумаков. – Может, потому, что получили, чего хотели?
– Бандиты не прорывались к грузовикам!
– К бандитам мог прорваться их шпион, – капитан пожал плечами. – Майор Савенко с ценным грузом под мышкой. Разве не очевидно?
– А, ну да, наверное, так и было, – согласился Артем.
– Это все?
– Да… э-э… так точно! То есть… никак нет! – парень достал из кармана двойной тетрадный листок, исписанный мелким, но разборчивым почерком. – Вот… хорошо, что не выкинул, когда нас кочевники сцапали… опись снаряжения, имущества, вооружения и боеприпасов, которые мы охраняем.
– Хорошо, Артем, спасибо, – Бондарев бегло изучил опись и подвинул листок Чумакову. – Сделай копию для тыловой канцелярии.
– Там у нас еще сухие пайки, – спохватился Артем. – Но сержант Кравченко их не включил, сказал, что уйдут в качестве довольствия.
– Понятно, – майор кивнул. – Отдыхай, Артем. Тебя проводят в казарму и накормят. Чумаков, распорядись.
– Сам провожу, – Чумаков помахал листком с описью, – как раз по пути копию сделаю и сразу отдам тыловикам.
Пока Чумаков провожал скаута и копировал опись, Бондарев стоял у окна и размышлял над словами юного разведчика. Точнее, половину времени он боролся с нахлынувшими вновь эмоциями. За девять лет после катастрофы воспоминания потускнели, стерлись, покрылись налетом безнадеги, но в основе своей остались прежними, а главное – живыми. Надежда, что Юля и двойняшки уцелели, никогда не покидала Бондарева, и это был очень питательный субстрат для эмоций. При этом Денис отлично понимал, что лучше не надеяться на чудо, а потому постепенно успокоился, почти смирился… и вдруг появился этот скаут.
«Черт его принес! Или не черт? Так, все! Отставить, майор! Сосредоточиться!»
Кому как, а Бондареву мысленные приказы помогали всегда. Так вышло и теперь. Новым усилием воли майор опять сосредоточился на главной теме. Рассказ Артема еще немного прояснил картину, а главное – не противоречил версии Тунгуса, но вопросов оставалось много. И у Бондарева имелось предчувствие, что дать на них ответы сможет третий задержанный. Впрочем, какое, к черту, предчувствие? Это было логично.
Видимо, капитан Чумаков сделал похожие выводы, поскольку вернулся не один. Не дожидаясь приказа, он привел с собой третьего «клиента». Со слов самого задержанного, звали его Егор Котов.
Формальности Бондарев опустил. Типичный амулет лесного жителя и характерные детали одежды Котова говорили сами за себя. Бывший лейтенант самовольно оставил службу и подался к егерям. Этого факта было достаточно, чтобы разговаривать с Егором как с дезертиром, то есть диктовать ему свои условия.
– Ты ведь не хочешь, чтобы мы пробивали твои отпечатки по базе данных и предъявляли обвинение в дезертирстве? – строго глядя на Котова, спросил майор.
– Я могу не отвечать? – Егор держался уверенно и отвечал спокойно, словно его не пугала перспектива ответить за свое предательство по законам военного времени.
– Можешь, если расскажешь то, что меня интересует. Что произошло неделю назад в поселке Черновка? Ты ведь там был?
– Был, – Егор усмехнулся. – Именно после боя в Черновке я надел оберег. Хотел сделать это раньше, но… я не дезертир. Бросить товарищей и свою часть я не мог. Только когда наше подразделение прекратило свое существование, я понял, что имею моральное право начать жизнь заново.