— Ладно, не переживай, я не сержусь. И не собираюсь втягивать тебя в неприятности. Мы просто вернёмся в школу и посмотрим как там дела.
Агдам сделал вид, что поверил.
Мне действительно жаль. Я не хотел впутывать его в это дело. Но у меня нет выбора. Его физическая сила может здорово пригодиться.
Несколько минут мы шагали молча, хрустя сломанными ветками, устилавшими тропинку. Наконец, мы вышли на аллею, которая привела нас прямо к дверям школы. Я протянул руку, чтобы открыть их и на мгновение заколебался. Железная ручка обожгла руку холодом.
Два часа понадобилось, чтобы решиться на это. Ещё в школе, во время поисков, я понял, что это прорыв. Мне никогда не забыть ту наэлектризованную атмосферу, которую ощущал во время прошлого прорыва и которую, ещё на интуитивном уровне, почувствовал, когда мы стояли у дверей дежурки. Мало кто оставался в живых после прорывов, чтобы узнать этот запах опасности. В прошлый раз выжил я один. Не осталось свидетелей моего предательства, и никто не мог рассказать, какой ценой я купил жизнь. Меня назвали героем, а я всего лишь спасал свою шкуру, которую так высоко ценю.
Разумеется, этот прорыв будет иным. Они никогда не повторяются. И у меня нет ни малейшего желания выяснять, что произойдёт на этот раз. В любом случае следует поторопиться. Впрочем, я не собираюсь задерживаться. У меня есть одно маленькое дельце в школе, выполнив которое, я с чистой совестью свалю как можно дальше. Остальные пусть сами заботятся о себе. В школе есть учителя и всё ещё должна находиться полиция. У них есть телефоны и мозги. Так что прорыв это их проблема — не моя. Пусть сами разбираются. На этот раз без меня.
Я открыл дверь.
Холл пуст. Перемена закончилась и мне стало досадно, что из-за пустого спора мы упустили благоприятный момент.
Мертвенная тишина. Это в принципе неудивительно. В нашей школе не поощряются суета и шум. Я сам этого не люблю, но сейчас в пустых коридорах, по которым мы шли, было что-то неприятное и затерянное. И я сам казался себе потерявшимся и немного сиротливым.
— Какой у нас шестой урок? — тихо спросил я.
— Факультатив «История прорывов».
Я усмехнулся.
— Прямо в точку. Идём.
Нужный кабинет находится на втором этаже, почти напротив лестницы. Слава богу, недалеко.
— Но зачем нам уроки? Ты ведь интересовался пропажей второго дежурного.
— Я пошутил, — буркнул я, направляясь к лестнице.
Агдам молча пошёл следом, хотя я кожей чувствовал всё его недовольство и все его возражения.
Мы поднялись на пролёт, когда услышали чьи-то шаги. Вещь достаточно естественная в школе, даже в нашей, но мы остановились. Шаги тут же смолкли.
Я пожал плечами. Не хочу играть в прятки. Мы поднялись по лестнице, и вышли в светлый коридор.
— Всё тихо, — шёпотом сказал Агдам, — может ты ошибся и нет никакого прорыва?
— Хотелось бы, — пробормотал я и обернулся к лестнице, откуда раздавались уже знакомые шаги.
Агдам шумно, с облегчением вздохнул, когда увидел, что по лестнице поднимается не какой-нибудь монстр, а вполне обыкновенный и совсем не страшный Сашка из 10 «б». Он уже прошёл пролёт и остановился перед выходом на площадку, недалеко от нас. Кажется, мы его удивили.
— Привет, прогульщики, — бросил Сашка вместо приветствия, — вас же отпустили…
Я подошёл поближе и стал на верхнюю ступеньку.
— Нас то отпустили, а вот почему ты не на уроке?
Сашка поднялся на пару ступенек, так что теперь был немногим ниже меня. Он натянуто улыбнулся.
— Я был в туалете, а теперь иду обратно в класс. Позволь мне пройти, — его улыбка стала ещё шире, — тебя ведь отпустили Горгон, зря ты вернулся.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я, возвращая ему ещё более зубастую улыбку.
Сашка перестал улыбаться.
— Сам скоро узнаешь, — он попытался подняться ещё на ступеньку.
Я вспомнил, как в своё время занимался футболом и резко ударил парня ногой в грудь, словно забивая победный гол или вколачивая в доску гвозди. Что-то в его груди непоправимо хрустнуло, а сам он поднялся в воздух не хуже футбольного мяча и покатился по ступенькам.
— Что ты делаешь! — шёпотом закричал Агдам, хватая меня за плечо, почти сломав его своими железными пальцами. Я стряхнул его руку, что было так же легко, как вытащить ногу из капкана, и помчался вниз по лестнице.
Сашка почти поднялся, несмотря на сломанные кости и возможные внутренние повреждения. Я с ходу врезался в него всей массой, впечатав в стену. Он тихо икнул, глаза затуманились, а сам он начал сползать по стене вниз, а проще говоря, рухнул как мешок с картошкой, словно костей в нём совсем не осталось.