Центром этой странной жизни стал Чернобыль-4 – город военных, ученых и сталкеров, построенный в двадцати километрах от Зоны. С ее ростом, расстояние постоянно сокращалось и сейчас уже не превышало пятнадцати километров, но город продолжал жить и функционировать в своем обычном для Линии режиме. Он был разделен на семь частей: Военный, Научный, Учебный и Карантинный секторы, Жилой сектор, Авиационный и Контрольный секторы, – разделенных блокпостами и бетонными стенами. Город имел собственную серьезную систему защиты и был единственным окном Линии во внешний мир.
Сергей, находясь в Карантинном секторе и готовясь впервые выйти в Зону, не испытывал страха перед мутантами, но воспоминания об аномалиях, которые, по слухам, убивали даже опытных сталкеров, заставляли ладони противно и мелко подрагивать. Зона, далекая, непонятая и пугающая, но никак не влиявшая на его привычную прежнюю жизнь, теперь стала нестерпимо близкой, реальной, почти осязаемой. Она готовилась принять нового непрошеного гостя, встретить его, изучить, проверить, ощупать, залезть в самые темные глубины его сознания и поселиться в них. Хотя, может быть, не надолго, может быть, только до того часа, когда он станет пищей для одного из ее порождений. Он чувствовал это, не понимая, откуда пришло это ощущение и страшась его.
– Подъем, журналист, – его инструктор по выходу в Зону – моложавый майор с тонким и длинным белым шрамом вдоль всей загорелой левой щеки, закованный в военный защитный скафандр и вооруженный последней модификацией СВУ, прервал гнетущие размышления Сергея, – Не дрейфь, всем страшно в первый раз. Далеко мы тебя не поведем. Так, устроим, экскурсию по окраинам. Там и бояться-то нечего. Пара комариных плешей, да изредка контроллер какой-нибудь выползет. Вот тогда и нервничать придётся. Но у нас экраны, так что не бойся – зомби не станешь… наверное, – и майор расхохотался довольный своей шуткой.
Сергей, майор и еще трое солдат запрыгнули на броню БМД, которая тут же рванула с места и, проскочив блокпост городской защиты, направилась к третьему эшелону Внутреннего периметра.
– Да, запомни, – выкрикнул майор, пытаясь заглушить рев двигателя, – в Зоне имен нет, она их не любит. Так что ты будешь Журналистом. Я – Шрам. С нами пойдут еще Зеленый, Голова и Стрелок, – говоря это, Шрам показывал дулом своей СВУ на спины солдат, сидящих перед ними.
Голова действительно был обладателем очень крупной белокурой головы, постриженной под бокс. Стрелок, судя по снайперским значкам у него на груди, неплохо стрелял и был вооружен какой-то неизвестной Сергею снайперской винтовкой с очень объемным магазином. Происхождение прозвища Зеленого так и осталось для журналиста тайной.
Проезжая через Внутренний периметр, Сергей понял, что его страхи не беспочвенны. На протяжении нескольких километров по всем правилам военной науки была развернута мощная система обороны: вышки, бетонные стены и надолбы, заграждения из “колючки”, часть которых была под током, танки, БТРы, огнеметы, тяжелые пулеметы, легкие скорострельные десантные орудия и немалое количество солдат.
Оказавшись на передовой Внутреннего периметра, БМД круто повернул направо и, проехав около километра, остановился у блокпоста.
– Все, приехали, – объявил майор, спрыгнув на землю и разминая затекшие ноги, – Пошли, Журналист.
Вся пятерка, готовая к посещению Зоны, забралась по металлической лестнице на охранную вышку. Верхняя площадка вышки была очень просторной, и от нее в Зону уходил десяток тросов, заканчивавшихся на такой же вышке, которая стояла примерно в ста метрах от первой. Вокруг второй вышки на земле были разбросаны какие-то желтые круги, а чуть дальше были расставлены металлические штыри, выкрашенные в цвет скафандра Сергея.
– Идем по одному, Журналист третьим, остальные как обычно, – майор за время подъема на вышку потерял часть своей веселости. Его колючие глаза внимательно осматривали небольшую площадку, почти лишенную растительности, вокруг второй вышки, а палец уже лежал на спусковом крючке снятой с предохранителя СВУ.
– Подожди, дай я хотя бы несколько фотографий сделаю, – остановил майора Сергей и достал из небольшой нагрудной сумки цифровой “Олимпус”.
– Делай, только недолго. Время не ждет, – майор явно немного нервничал, хотя и держал себя в руках.
Отщелкав с десяток фотографий и сняв тридцатисекундный ролик с панорамой Зоны, Сергей спрятал фотоаппарат в сумку и снял автомат с предохранителя.
Все включили оборудование скафандров, влезли в подвесные мягкие люльки, пристегнули карабины и один за другим по тросам перебрались на дальнюю вышку.
В Зоне
Впервые стоя на земле Зоны, Журналист чувствовал боевое напряжение, к которому примешивалось разочарование. Понимая всю опасность ситуации, он все же ожидал увидеть нечто большее. Перед ним лежала обычная поляна, покрытая скудной, но привычной растительностью, а нескольких десятках метров начинался редкий сосновый лес, который тоже не был ничем примечателен. Но разочарование длилось недолго. Вскоре Журналист не без помощи индикатор аномалий заметил странную вмятину в земле, вблизи от одного из оранжевых штырей. Вмятина была почти идеальной полусферической формы и довольно большой – около двух метров в диаметре. Редкая растительность доходила до границы геометрически правильной ямы и, как будто остановленная невидимой силой, прерывалась. Внутри полусферы была лишь серая сухая земля.
– Заметил? Ее все сразу замечают. Это комариная плешь. Она вообще-то не похожа на другие, слишком правильной формы, слишком глубокая, да и во время выбросов не меняется, стоит на этом месте уже с полгода, с самого появления, – объяснил Шрам, уловив взгляд Журналиста.
– Я слышал, в таком месте человека просто разрывает на части? – спросил Журналист, фотографирую плешь.
– Ну, необязательно разрывает, может свернуть как выжатое белье, может сплющить, но убьет точно. Хочешь посмотреть, как работает? – Шрам поднял с земли кусок железного штыря длиной около метра и бросил его в сторону плеши.
Штырь толщиной в два пальца пролетел десяток метров, попал в область плеши, почти вертикально взлетел вверх и мгновенно скрутился в замысловатый узел, а потом медленно и грациозно, как планирующее перо, опустился с другой стороны. Все это Журналист успел записать на “Олимпус”.
– Гравитационная аномалия, – с видом знатока объяснил Шрам, – Вообще-то так играться со штырем не стоит, может и в обратную сторону выбросить, да так, что голову снесет, если только достанет. Но эта плешь всегда все выплевывает в одно и то же место.
Журналист пригляделся и увидел недалеко от места падения штыря, превратившегося в узел, несколько других похожих “узлов”. Действие плеши явно проверяли и до его появления.
– Ну, поиграли, и хватит, – сказал Шрам еще через десять минут, которые Журналист потратил на то, чтобы побродить в окрестностях вышки, ограниченных желтыми кругами (приглядевшись, он увидел на них надписи “Безопасно” и свежую дату, которая, судя по всему, была датой последней проверки), и сделать еще несколько десятков фотографий. Все это время он действительно был привязан тросом к Шраму. Тот только что получил сообщение по рации, которое Журналист не смог расслышать. Но было ясно, что оно не понравилось Шраму. Заволновались и Голова с Зеленым, стоявшие недалеко от них. Стрелок вообще не спускался с вышки и оглядывал окрестности через прицел своей винтовки.