Они шли за Филоновым от самого его дома, сразу взяв его под плотное наблюдение с двух точек. Один, в темном пальто, все время прятал лицо в воротник и то и дело прижимался к стенам, когда лейтенант оборачивался на перекрестках или возле дверей магазинов, имитируя свое желание войти в магазин. Глупо, ведь все знают, что в это время большинство магазинов уже закрыто. А вот второй – в сапогах, ватнике и коричневой меховой кубанке на голове – действовал более умело. Он порой приближался сзади к Филонову на расстояние метров в двадцать, скрываясь то за стоявшим у тротуара грузовиком, то за пачкой красного кирпича, уложенного возле жилого дома. Сомнений и предположений у Сосновского относительно этих людей было много. И еще больше у него было желания побеседовать с наблюдателями. Но самым главным в данной ситуации было избавить Филонова и Шелестова от хвоста. Или это наблюдатели от местного фигуранта какого-то дела, которое вели Филонов и Мороз, или это люди немецкого разведчика, который догадывается, что его присутствие в Горьком НКВД вычислил. Были и другие варианты. Например, просто грабители или дружки некоего муженька, чьей жене Филонов мог оказывать знаки внимания. Симпатичный, уверенный в себе парень. Почему бы не возникнуть и такой ситуации? А мы голову ломаем. Глупо, но возможно.
Насколько Михаил помнил расположение улиц, через двор он мог выйти на соседнюю параллельную улицу, а потом у хлебного магазина вернуться опять на Кузнечную. Для совершения такого маневра Сосновскому пришлось немного пробежаться, а при выходе из следующего переулка постоять и отдышаться. Чистым морозным воздухом дышалось хорошо. Сразу вспомнилась последняя иранская операция с неизгладимыми воспоминаниями о камнях, пыли, сухой траве. «Ничего нет краше и приятнее русской земли», – подумал Михаил, вдохнул еще раз и поддернул рукава меховой куртки.
Мимо прошел Филонов. Ему до места встречи с Максимом оставалось пройти пять домов по этому переулку, выйти на соседнюю улицу и по ней пройти еще три дома до арки. «Самое удачное место, – усмехнулся Сосновский. – Место тихое, издалека его не видно, пешеходов и так в это время мало, а тут их вообще не бывает. Еще минута, и мои гаврики будут здесь». Прислонившись плечом к кирпичной стене, Михаил прислушивался к звукам, доносившимся с соседней улицы. Вот, кажется, и шаги. Они должны войти сюда вместе. Если нет, то придется первого задержать, чтобы дать возможность вступить со мной в «беседу» и второму.
«Переоценил я вас», – подумал Михаил, когда в переулок свернули сразу двое. И тот, в пальто с поднятым воротником, и второй, в фуфайке шли торопливо, не переговариваясь. Они были очень удивлены, когда от стены лениво отлепился высокий незнакомец и шагнул им навстречу, сразу одним движением перекрывая им путь. Судя по взглядам, они еще не поняли опасности и не заподозрили связи между тем, что делали сами, и тем, что происходит.
– А что, корешки, огоньку не найдется? – развязным тоном осведомился Сосновский, гоняя из одного угла рта в другой незажженную папиросу.
Свои руки он в карманах не держал, как его противники. Они ни на секунду не оставались у него на месте. Михаил то прихлопывал ими по бедрам, то потирал в предвкушении от удовольствия закурить, то делал жесты, обозначавшие процесс прикуривания и затяжки папиросой. В свое время Сосновский наблюдал одного такого уголовного уникума, который жестикуляцией просто выводил из себя любого собеседника. Подобное поведение сбивало с толку, не давало сосредоточиться. Собеседник, особенно новый, никак не мог взять в толк, о чем речь и чего ждать от этого человека. Потом перед зеркалом Михаил долго тренировался, наблюдая за собой, и был удовлетворен тем, что почти точно скопировал подобную блатную жестикуляцию.
– Свои иметь надо, – буркнул мужчина в ватнике и попытался обойти Сосновского справа.
– Что ты сказал, фраерок? – Сосновский ловко поймал мужчину за верхнюю пуговицу на ватнике и дернул его на себя.
Как и предполагалось, пуговица с треском оторвалась и осталась в руках Михаила. Мужчина буквально захлебнулся от возмущения, хотя второй, следовавший за ним, остановился с довольно настороженным видом, продолжая держать правую руку в кармане, а левой придерживая воротник пальто у подбородка. Сосновский хорошо знал, что когда в такой ситуации не вынимают руки из кармана, то там, скорее всего, держат пистолет. Но мало кто умеет стрелять через карман. Это только кажется, что легко, на самом деле повернуть ствол пистолета или «нагана» горизонтально и точно направить на жертву с первого раза, может, и не удастся. Узкий карман, толстая подкладка пальто, и это сопротивление нужно преодолеть. Тут тренироваться надо, долго и старательно. «Нет, не станет он через карман стрелять, если у него там “волына”, – с усмешкой подумал Сосновский. – Не рискнет. Промах может стоить дорого, а жить хочет каждый».