Борисов набрел на одну из них случайно в станционном киоске, когда ездил на дачу. Знакомая фамилия на обложке привлекла его, и он купил мягкую книжку-брошюру молодежного издательства. Книжка называлась забавно: «Легендарный Вавилон». Борисов прочел ее за несколько часов, усмехаясь серьезности рассуждений автора о «корыстолюбии, алчности, расчетливом эгоизме и жестокости» древних вавилонян. Изложенные в современных понятиях черты бытовой жизни Вавилона казались юмористическими. С видимым удовольствием автор писал о неверности вавилонских жен и упадке нравственности, о «вавилонской секретной службе» и «сыщиках». Но изложено это было увлекательно, автор рассуждал, нигде не нарушая формальной логики, с каким-то озорством выдвигая абсурдные гипотезы о столпотворении и придавая им наукообразность.
Читать было занятно и весело.
«Не мог Гришка этого написать, — подумал Борисов, — слишком легковесно все… А уж что ему несвойственно, так это глупости».
Он посмотрел выходные данные в конце книги. Имя и отчество совпадали; кроме того, еще стояло: «кандидат исторических наук».
Борисов поинтересовался в библиотеке, нет ли еще книг, написанных Шуваловым. Тогда и выплыли эти книги о заре цивилизации и воинском доспехе. Они упрощенно, но занимательно пересказывали работы специалистов и, пожалуй, были нужны и полезны, потому что знакомили читателя с малоизвестными вещами. Но Борисова удивило, что одна из книг имела гриф: «По рекомендации ученого совета института».
Борисов показал книжки Грачеву.
— Да, интересно, — задумчиво протянул Сергей, листая толстенькие брошюры с пестрыми обложками.
— Ты тоже не знал? — с удивлением спросил Борисов.
— А откуда я мог знать? — раздраженно ответил Грачев.
— Ну, я думал, ученый совет принимает решение… как-то там голосуют за рекомендацию, — осторожно, боясь обидеть Сергея, проговорил Борисов.
— Да ну, будет совет заниматься этой дребеденью. Наверное, он показал рукопись двум каким-нибудь старикам, папиным бывшим приятелям, те и написали отзыв, может быть, и очень хвалебный, — люди-то увлекающиеся, а это, насколько я понимаю, написано не без блеска. Ну а что еще надо молодежному издательству, когда отзыв подписан двумя членами совета с именами.
— Но смотри, у нас он помалкивает об этих книжках, — сказал Борисов.
— Ну так эти книжки не сюда направлены. Нужна какая-то известность за пределами института, — усмехнулся Грачев.
— Зачем? Я не думаю, что ради этого. Скорее всего, хотел подзаработать, — задумчиво сказал Борисов.
— Валя, ты совершаешь свою всегдашнюю ошибку, — печально и тихо сказал Грачев. — Я давно заметил, что ты исходишь из того, что приписываешь людям свои качества. Вот нет у тебя честолюбия, ты и о других думаешь так же.
— Что я, младенец, что ли? — смущенно сказал Борисов. — И потом, весьма сомнительная честь быть автором этих книжечек.
— Вот опять ты судишь со своей колокольни. — Сергей опустил голову, замолчал надолго.
Борисов смотрел на его затененное лицо и поблескивающие в свете лампы легкие светлые волосы и молчал.
В последние месяцы они почти все вечера проводили вместе, сражались в шахматы в уютной комнате Сергея или просто разговаривали. Для Борисова уже стало необходимостью такое общение, оно будило мысль, избавляло от одиночества. Но что-то слишком часто они говорили о Грише Шувалове. Почему-то поступки этого человека вызывали странный интерес у них обоих. Борисову иногда казалось, что он смотрит захватывающий спектакль, в котором Гриша Шувалов играет главную роль. И казалось, как в хорошем спектакле, уже что-то завязалось, уже сплелись причудливо и неповторимо обстоятельства, направляя действие к еще неясному и волнующему своей неясностью финалу.
— Валя, ты судишь со своей колокольни, — повторил Сергей.
— Да нет, — отмахнулся Борисов. — Понятно, что за всей этой деятельностью маячит какая-то цель. Но какая?
— И опять ты не прав. Нет конкретной цели, — твердо сказал Сергей.
— Что же тогда?
— Чего можно ждать от человека необыкновенного или считающего себя таковым? — ответил вопросом Грачев.
— Откуда я знаю, — растерянно сказал Борисов.
— Ты же спортсмен. Что может желать спортсмен? — Грачев поднял голову, с улыбкой взглянул на Борисова.
Борисов молчал, ему был непонятен ход мысли Сергея.
— Восхождения, — с нажимом сказал Грачев. — Тут чисто спортивное отношение к жизни. Гриша и сам не знает, чего он хочет конкретно, но хочет он самого лучшего, самого высшего достижения. А в чем — пока ему неизвестно, да и неважно. Он интуитивно стремится вверх. Это — стремление лидировать в гонке, какой он ощущает жизнь. А вершину, финиш первым увидит тот, кто впереди.