Прощай. До встречи с тобой...
ЛеДи Ди
Глава 1
— Она сказала, что все расскажет при личной встрече с вами, — моя секретарша стоит, нервно сжимая в руках папку с документами.
— И? — не глядя на нее, продолжаю переписку с одним из наших поставщиков. Задержка гравия меня просто выбешивает. Третий день стройка стоит на Торговом центре в Куркино. А этот мне в уши льет, что РЖД тормознуло разгрузку, придралось к документам.
— Максим Эдуардович... — голос Вики, а точнее, Виктории Владимировны, уходит в просящие тона, и я поднимаю глаза, впиваясь в нее взглядом.
Симпатичная женщина ближе к сорока, мать-одиночка, есть дочка, работу свою выполняет хорошо и вдруг такое.
— Вика, ты у меня сколько работаешь? — откладываю телефон на стол и упираюсь локтями, подпирая руками подбородок.
— Шесть лет.
— Скажи, сколько за это время приходило этих искательниц моего безымянного пальца?
— Восемь.
— Восемь, — повторяю я за ней, — Я похож на шаловливого донжуана, который сует свой член бездумно в любую дырку?
— Максим Эдуардович... — качает укоризненно головой.
— Значит, не похож, — отрываюсь от стола руками и встаю.
Мой рост почти два метра, и я выгляжу далеко не мелким, когда вот так встаю, расправив широкие плечи. Моя сестра, Лика, сравнивает меня с викингом, пусть так. Я такой и есть, дикий, необъезженный и сейчас ужасно злой.
— Так какого хрена, я уже пять минут слушаю твою речь про какую-то... Женщину, что пришла сюда требовать моих алиментов?
Вика сжимается, глаза бегают, но, видимо, женская солидарность побеждает.
— Она с ребенком, маленьким, грудным, — тихо говорит секретарь и я вижу, что именно это подтолкнуло мою лучшую работницу нарушить границы вседозволенности.
— Уволена, — произношу я, направляясь к дверям своего кабинета.
— Но Максим Эдуардович... — выдыхает за спиной Вика, а я уже открываю дверь в приемную, собираясь вызвать охрану и выпроводить эту нахалку.
В приемной сидит на кожаном диване цвета капучино девушка и качает на руках ребенка, что-то тихо напевая ему или ей, без разницы. При моем появлении вскакивает, одергивая ворот сиреневой вязаной кофточки. Неужели кормила грудью, здесь, у меня в офисе?! Почему-то именно это меня заводит до предела, ее наглость и беспардонность. Встаю напротив, сложив руки на груди. Разглядываю. Ну да, конфетка, тут не придраться. Худая правда, бледная, но почти белая коса до талии и выбившиеся пряди зачетные. Сама хрупкая, мелкая. С моим ростом потеряется где-то в районе подмышки и не замечу.
Поднимает глаза, зеленые, цвета мха, завораживающие. Красивая, но слишком слабая, я таких сразу вижу, и я точно ее не знаю.
— Чего тебе? — говорю скучающим тоном, жаль, красотка ничего так, могла бы скрасить пару вечеров.
— Я ... — начинает она дрожащим голосом, — Мне помощь нужна, а именно, моей дочери.
— Сколько? — тянусь к бумажнику в кармане брюк, собираясь просто откупиться или заняться благотворительностью. У меня совещание через десять минут, не до нее.
— Триста тысяч, — вскидывает гордо голову, пепельная прядь падает на лоб.
— Рублей?
— Да.
Отсчитываю купюры пятитысячными, кладу на стол секретарши.
— Все?
— Да, — ее голос дрожит, но смотрит вызывающе, словно изначально настроилась на борьбу, — Не хотите узнать, как ее зовут?
— Кого? — разворачиваюсь, чтобы уйти, но притормаживаю у двери в свой кабинет.
— Вашу дочь?
— Ты сейчас серьезно? — усмехаюсь.
— Мне не до шуток, — смело произносит девушка.
— Я могу понять все, — разворачиваюсь опять к ней, — Но у вас какая-то группа, может, есть или чат какой под темой, как раскрутить олигарха на бабки?
— Нет, — пятится испуганно.
— Тогда что еще нужно? Я тебе бабки дал, мозги не крутил, доказательств не требовал, что еще?!
— Это ваша дочь! — вдруг вырывается из девушки крик, — Вы что, совсем бесчувственный и равнодушный?!
Делаю стремительный шаг к ней, нависая всем своим ростом. Схватил бы за горло, но ребенок на ее руках тормозит.
— Слушай, ты, я не посмотрю, что у тебя на руках ребенок, но совесть должна быть?
— Я не вру!
— Врешь! — отбриваю ее протест, — Ничего у нас с тобой не было и быть не могло!
— Было!
— А ты упертая, — выдыхаю обозленно, — Жизнь тебя ничему не учит. Получила свои деньги и иди, не оглядываясь.
— Это не для меня, а для Василиски, — вдруг всхлипывает девица.
— Имя-то какое, кошачье, — морщусь в ответ, — Давай без сантиментов. Сейчас дал, больше не приходи. В следующий раз охрану вызову или в участок загремишь, поняла?
— Ты мне не веришь, — обреченно произносит мать ребенка, — Пусть так, если бы не операция, я бы в жизни к тебе не пришла.
— Вот и не нужно было, — говорю удовлетворенно, собираясь уйти, — Вот, еще, купи там памперсов что ли, и еды, худая больно.
Кидаю на стол еще пачку, даже не знаю сколько там. Просто достал из портмоне и бросил. Она провожает деньги безумным взглядом, который я не могу понять.
— Ты не помнишь... — выдыхает девица, снова впиваясь в меня своими зелеными глазами, которые искрятся от слез, — Меня не помнишь и нашу встречу.
— Конечно, нет, — усмехаюсь, окидывая ее взглядом. С такой я бы, конечно, замутил, но на одну ночь, не более.
— Вспомни, ночной клуб «Облака», танцпол, девушка танцует у шеста... — произносит она, а я хмурюсь, пытаясь вспомнить. Зачем мне это нужно вообще?!
— Дальше?
— Ты изнасиловал меня в мужском туалете, пока твоя охрана стояла у дверей. И я была девственницей, помнишь, Макс?! — меня просто буравят взглядом, в котором столько ненависти, что перетряхивает всего, но еще больше я зависаю от обвинений.
— Чего?! Изнасиловал! — ору, забывая обо всем, слышу, как позади меня охает Вика. Да не может быть, полный бред!
Глава 2
— Чтобы духу твоего здесь не было через секунду, — смотрю зло на девушку, и та гордо выпрямляет спину, — И чтобы ни слова, твое вранье оставь для себя.
— Я не вру, впрочем... А не пошел бы ты на... хрен! — девица сдергивает со стола пачку денег и делает шаг к выходу, прижав к груди спящую дочь. Я не вижу ребенка, только розовый легкий комбинезон, капюшон со смешными ушками.
То, что она все еще кормит ребенка грудью, говорит о ее любви к нему. Многие женщины из моего окружения и не начинают это делать, чтобы не портить грудь. А эта сама худая, можно сказать, тощая, а молоко есть. О чем я думаю?
— Стоять! — приказываю я, хватая девицу за локоть.
Та морщится от моей хватки, но ничего, потерпит.
— А вот теперь я хочу все знать и это не разговор в приемной, — поднимаю свою руку, бросая короткий взгляд на черный Tissot. Черт, совещание уже началось, — Жди меня здесь, скоро вернусь, тогда и поговорим.
Отпускаю ее руку и выхожу из приемной, направляясь в конференц-зал. Отец не будет доволен моим опозданием, но ничего, переживу. Но это я погорячился, совещание еще не началось, в зале стоял общий гул голосов.
— И что вы собираетесь делать с сыном Высотина?! — кричал один из соучредителей, толстый, вечно потный дядька лет пятидесяти, — Этого ... Нужно срочно убирать из правления.
— Не шуми, Борис, — морщится отец, а я сажусь рядом с ним, облокотившись локтями в подлокотники кресла и сцепив руки перед собой домиком. Отец кивает мне и сердито смотрит на Сытникова, — У парня недавно умер отец, он еще не справился с горем.
— Да какое горе, Эдуард? — продолжает кричать Сытников, — Парень чуть ли не с пеленок дурь употребляет и что будет сейчас? Завтра все газеты и весь интернет разнесет нас в пух и прах. Какие инвесторы, о чем ты? Если в правлении у нас такие придурки!
— Можно как-то без оскорблений, — вставляю свою пару слов и Сытников затыкается, лишь зло смотрит на меня, — Если Вадим попал в историю, я, правда, еще не в курсе, то мы замнем это дело в любом случае.
— Да он девку какую-то подобрал, ночь с ней провел, а она на него заяву накатала! — снова заводится банкир, — Завтра или сегодня от нас отвернуться при подаче заявок на новые тендеры, что делать тогда будем?