Машина остановилась прямо в уютном дворике. Джон и Стефани выскочили из автомобиля и, не дождавшись пока шофер раскроет зонтик, вбежали на крыльцо мастерской и принялись подниматься на мансарду.
Войдя в мастерскую, Джон включил свет. Стефани тут же прижалась к нему всем телом, А Джон еще раз крепко поцеловал в губы свою жену. Стефани покачала головой и, обняв за талию Джона, вновь прижалась к нему всем телом.
Он мягко отстранил ее и расстегнул молнию на спине. Сняв платье, Джон аккуратно повесил его на стул и обернулся к жене.
Под платьем на Стефани был лифчик из кружевного шелка бледно-розового оттенка, на фоне которого особенно явственно проступал ровный загар. Он видел ее крупную налитую грудь, соски, требовательно упершиеся в материю, плоский живот, нисходящий в бедра, густоту волос, длинные изящные ноги.
Засмеявшись, Стефани подняла и широко раскинула руки, чтобы было видно все тело, и кивнула. Взяв Джона за руки, она прижала их к себе со стоном удовлетворенного желания. Он крепко схватил ее, расстегнув бретельки, освободив грудь. При виде набухших сосков, крупных, коричневатого оттенка, по нему словно ток электрический пробежал. Он зажал их между большим и указательным пальцами и принялся ритмически раскачивать их вверх-вниз, пока глаза ее, как он заметил, не покрылись поволокой.
Отстранившись, Джон сорвал с ее бедер тонкое белье, и теперь она стояла перед ним нагая. Он наклонился, чтобы снять с нее туфли. Обнаженное тело ослепляло. Он хотел и не мог на него глядеть.
— Пошли, — сказала она и, взяв его за руку, повела к постели.
И тут же остановилась.
— Я хочу видеть твое тело, — прошептала она, расстегивая пуговицы рубашки и сдергивая ее с плеч. — Я не могу больше ждать, — шептала Стефани.
— А зачем нам ждать? — отвечал Джон.
— Давай, скорей, иди сюда!
Стефани встала коленями на диван и привлекла к себе Джона.
— Подожди, ты порвешь мне рубашку, — говорил он.
— А тебе жалко ее?
— Ради тебя мне ничего не жалко.
Джон опустился на диван рядом со Стефани. А она привстала на колени и припала к нему, обняв обеими руками за плечи. Джон пальцами пробегал по ее спине, и Стефани вздрагивала от его прикосновения.
Чувствуя как в женщине нарастает желание, Джон все быстрее и быстрее скользил руками по ее спине, гладил бедра. Стефани счастливо отдалась Джону.
Их близость была долгой и сладкой.
Они лежали в полумраке мастерской. Полуоткрытое окно выходило в узкий переулок, залитый лучами стоящей в зените луны. Они долго лежали рядом, неподвижно и молча, ждали сна с закрытыми глазами. Их соединяло лишь тепло тел.
Джон думал о своей жене, наверное, уже погрузившись в сон, о ее теле, которое он только-только начал узнавать по-настоящему и которое было вручено ему. Он приподнялся на локти и посмотрел на Стефани. Та пошевелилась, но глаз не открыла. Он осторожно опустил голову на ее плечо, вздрогнул, как засыпающий ребенок, вздохнул и затих.
Она ощутила тяжесть этого дорогого ей мужчины, его крупную голову на своем плече.
В мастерской было жарко, и они долго лежали неподвижно, прижавшись друг к другу.
Он перебросил руку через нее, чтобы оказаться еще ближе, а она повернулась лицом к нему и почти касалась губами его щеки. Им казалось, что они пробуждаются, но глаза их были по-прежнему закрыты, и они медленно всплывали на поверхность сна, и вскоре он окончательно покинул их.
Они вновь ощутили влечение друг к другу, но никак не могли стряхнуть странное оцепенение. Каждый из них каким-то внутренним взором видел, как они, прижавшиеся друг к другу любовники — муж и жена, разделенные отлетающей пеленой сна и тонкой простыней, выглядели со стороны.
Наконец, они открыли глаза и окинули взором мастерскую. Бледно-лунный свет втекал в нее через окно с высоким подоконником, выступавшим над спинкой дивана.
Джон кончиками губ коснулся ее уха и прошептал:
— Стефани…
Она еще теснее прижалась к нему, и его колени охватили ее округлое колено цвета лунного камня, гладкое, как отполированный горным потоком камень.
Они еще ничего не решили, а просто лежали в полумраке с широко открытыми глазами. Джон видел в лунном свете красивое лицо Стефани, обрамленное темными локонами. Джон обнял ее, его ладони застыли над ямочками над ягодицами, и он почувствовал всем телом свежесть и жар этого женского тела, которое не подозревает о будущем распаде и будущей смерти, ибо пока еще длится мгновение их неотъемлемого счастья.
— Стефани? — вдруг совершенно спокойным голосом спросил Джон.
— Что, дорогой?
— Кстати, ты отпустила шофера? Или он все еще ждет нас?