Джон скользнул в нее и с удовольствием ощутил контакт с упругим животом и грудью.
Она схватила его руками за шею.
— А теперь не спеши, — шептала она ему на ухо, — я хочу, чтобы это длилось столетие.
Джон хотел того же. Он двигался медленно, размеренно и вскоре ощутил, как Стефани выгнулась, напряглась и ее тело сотрясла дрожь. Он замер, а потом возобновил свое медленное движение.
Еще дважды он доводил ее до пароксизма страсти, а она выкрикивала со стоном какие-то бессвязные слова, да и сам он уже не мог противиться растущему возбуждению. Он стал резким и быстрым. Мощная волна взмыла внутри него, вынесла на вершину, и он тяжело рухнул на Стефани.
Несколько минут они лежали и отдыхали, не произнося ни слова.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Многие любят поговорить с Чаком, но почему-то предпочитают это делать из таксофона. — Леонард Смайлз не любит ждать. — На деликатные темы разговаривать всегда сложно. — Иносказания Чака и Леонарда, назвавшегося Робертом. Несложная арифметика: сложение и приписывание нулей. — Иногда полезно вспоминать старых друзей. — Кое-что о маленьких слабостях наемных убийц. — Маленький Билли всегда готов помочь другу, особенно если за это ему обещаны неплохие деньги.
Поздно вечером, когда гроза уже стихала, Леонард Смайлз отъехал на машине от дома Роберта Прайза.
Он остановил свой автомобиль у таксофона, вышел, порывшись в кармане, нашел несколько монет и по памяти набрал номер.
К телефону долго никто не подходил. Наконец, в трубке раздался резкий мужской голос:
— Вас слушают.
— Мне необходимо поговорить с Чаком.
— Чак вас слушает.
— У меня есть деловое предложение. У моих друзей проблемы, и мне дали ваш телефон, сказали, вы большой специалист в подобных вопросах.
— Проблемы? У ваших друзей? — прозвучал голос Чака. — Ну что ж, можем встретиться и поговорить.
— Я хотел бы встретиться сегодня.
— Сегодня? — в трубке воцарилось молчание. — Хорошо, можно сегодня. В одиннадцать часов вечера у бара «Черный кролик» вас устроит?
— У бара «Черный кролик»? — переспросил Леонард.
— Да, у бара «Черный кролик».
— Хорошо. Я буду ждать вас в машине. У меня темно-синий форд последней модели.
— Договорились. Я вас найду, только не опаздывайте, — Чак повесил трубку.
Леонард вытер вспотевший от волнения лоб, посмотрел на часы. До встречи оставалось полчаса.
Чак повесил трубку и потер ладони.
— Кто это, Чак? — спросила его жена Бетси.
— Не твое дело.
— Чак, ты же говорил, что не будешь больше заниматься подобными делами.
— Я говорил… Но это было вчера, а сегодня… Ты сама прекрасно знаешь положение вещей.
— Чак, неужели нельзя по-другому, неужели нельзя заработать или одолжить у кого-нибудь деньги?
— Если хочешь, можешь пойти и заработать или одолжить. А я не собираюсь.
Его небольшая хрупкая жена вскинула голову и зло посмотрела на мужа:
— Но тебя могут посадить в тюрьму.
— Да, могут.
— И я надолго останусь одна с маленьким ребенком на руках?
— Бетси, наша Люси уже не маленький ребенок, и она нуждается в операции. И ты это знаешь не хуже меня.
— Знаю, конечно, я знаю.
— Так вот, я должен встретиться с этим человеком и поговорить. Возможно, я смогу заработать достаточно денег, чтобы Люси прооперировали в самой лучшей клинике. Это тебя устроит?
Бледное лицо Бетси вздрагивало, ее глаза наполнились слезами, она не знала, что сказать мужу.
В комнату вбежала маленькая хрупкая девочка. По ее лицу было видно, что она больна, настолько оно было бледным, бескровным. Девочка держала в руках большую потрепанную куклу.
— Мама, мама, а моя Люси не хочет спать.
— Успокойся, милая, сейчас мы пойдем и уложим ее в постельку вместе с тобой.
— Мама, а она не хочет в постельку.
— Бетси, уложи ребенка.
Бетси устало поднялась со своего кресла, обняла дочку за плечи и повела спать.
— Папа, а ты придешь ко мне рассказать сказку, — Люси уже в дверях повернулась к отцу.
— Конечно, моя маленькая, я приду и расскажу тебе сказочку. А сейчас слушайся маму и ложись в постельку.
— А мне сегодня не будут давать эти противные таблетки?
— Нет, сегодня тебе, Люси, уже не будем давать таблетки, сегодня мы дадим их твоей кукле.
— Хорошо, кукле я согласна, а сама глотать их не хочу.
— Но ведь тебе нужно пить таблетки, ты это знаешь. И лекарство совсем не горькое.
— Все равно не хочу, не хочу, — запротестовала девочка и заплакала, — я больше не хочу пить эти таблетки и ходить к доктору. Не хочу, не хочу.