Джон тоже взглянул на свои часы.
— Да, скорее всего утром мы уже будем в Сиднее… Чак, а у вас есть семья? — вдруг спросил он.
Чак, не оборачиваясь, ответил.
— Да. У меня есть жена и пятилетняя дочь.
Джон не знал, что спросить еще для продолжения разговора.
— Вот никогда бы не подумал, что у вас есть семья!
— Почему? У меня нормальная жена и очень хорошая дочь. Правда, сейчас она лежит в больнице. Ей сделали операцию.
— А что с ней? — спросил Джон.
— Честно говоря, я не в курсе. Но что-то связанное с сердцем.
— С сердцем? — Джон напрягся.
— Да. Врач говорит, что у детей так бывает. Нужна была срочная операция. Как раз перед самым моим отъездом из Сиднея дочь положили в больницу.
— И что? Операцию уже сделали? — спросил Джон.
— Да. Сделали. И вроде бы все прошло неплохо.
— Я вас поздравляю.
— Спасибо, мистер Кински, — сказал Чак.
— А где вы познакомились со своей женой?
Чак посмотрел на дорогу.
— Я уже, честно говоря, не помню. Но, скорее всего, в баре. Она была еще совсем молоденькой девушкой. Очень молоденькой.
— И вы ее любите? — спросил Джон.
— Не знаю… Не знаю, люблю ли я свою жену. А вот дочку люблю. Это точно.
Еще некоторое время они ехали в молчании.
И вдруг Чак рассмеялся. Джон удивленно посмотрел на него.
— Что-нибудь не так? — спросил он.
— Да нет, мистер Кински. Я просто представил себе, что мы сейчас возьмем и врежемся куда-нибудь, и разобьемся… То-то будет удивляться полиция, когда обнаружит наши трупы.
Джон немного поежился.
— Да, для полиции это будет загадка, — сказал он. — А вот Леонард Смайлз будет радоваться. И в немалой степени тому, что ему не нужно будет платить вам деньги.
— Да. Я как-то об этом не подумал, — признался Чак. — Самое странное, мистер Кински, получается, что если мы все вместе погибнем на самом деле, то на свете будет больше счастливых людей, чем если бы мы остались живы…
Зеленый запыленный «форд» остановился у трехэтажного дома, в котором была квартира Билли. Чак, Джон и Стефани поднялись наверх.
В квартире был страшный беспорядок. Пустые бутылки, немытые стаканы, разбросанная одежда…
Чак на скорую руку убрал в комнате и предложил располагаться.
— Я попрошу вас об одном одолжении.
Чак вопросительно посмотрел на нее.
— Вы должны позвонить по одному телефону.
— Вы хотите кому-то сказать, что остались живы? — предположил Чак.
Стефани кивнула.
— Да. Это моя секретарша.
— А нельзя обойтись без этого? — спросил Чак.
— Нет, — твердо сказала Стефани. — Я должна знать, когда будет заседание правления компании. Иначе все потеряет смысл. Так вы позвоните моей секретарше?
— Хорошо. А как я представлюсь?
— Назоветесь моим другом. И предупредите, чтобы не падала в обморок, когда услышит мой голос.
— Хорошо. А как ее зовут?
— Хилари.
Чак подал телефонный аппарат Стефани.
— Набирайте номер.
Вскоре в трубке раздался грустный голос.
— Приемная президента компании «Харпер Майнинг».
— Это вы, Хилари? — спросил Чак.
— Да, — удивилась девушка. — А это кто?
— Чак.
— Мне это имя ничего не говорит.
— Я друг миссис Харпер.
— Вы хотите выразить свои соболезнования?
— Нет, Хилари. Я хочу вас обрадовать. Вы сидите или стоите?
— Сижу, — с недоумением в голосе призналась девушка.
— А вы опираетесь на спинку кресла?
— Нет.
— Тогда обопритесь.
— Хорошо…
— Теперь я готов вас обрадовать.
— Что вы мне скажете?
— И только, пожалуйста, не вскрикивайте от радости, — предупредил Чак.
— Постараюсь.
— Вы готовы?
— Вроде бы — да…
— Миссис Харпер жива, — выдохнул Чак.
Несколько секунд Хилари молчала, а потом зло сказала:
— Какая глупая шутка!
— Я же предупреждал вас — не давайте воли эмоциям. Миссис Харпер жива и сейчас сидит рядом со мной. Она хочет поговорить с вами, Хилари.
Чак протянул трубку Стефани.
— Хилари, здравствуй, — стараясь говорить как можно спокойнее произнесла Стефани.
— Миссис… — сдавленным ликующим голосом чуть не закричала Хилари.
— Молчи! — строго оборвала ее Стефани. — Молчи и слушай, что я тебе скажу. Слушай и запоминай.
— Хорошо. Хорошо, миссис Джонсон, — уже абсолютно спокойно и ровно сказала Хилари.
— Извини меня за этот маскарад, но так было нужно. Для всех нас и для тебя тоже.
— Когда вы появитесь? — спросила Хилари.