«Наверное, Джон, часто достает их, оставшись один, раскладывает так же, как я, на кровати. На той кровати, где мы с ним занимаемся любовью, — думала Стефани, — вряд ли он вспомнит, в каком порядке сложил их в последний раз».
Больше она не раздумывала и опустила фотокарточки в бумажник.
Ей не хотелось ничего делать — ни курить, ни даже выпить. Она смотрела на противоположную стену, на безвкусную литографию в тонкой рамке.
— Нет, я не буду этого делать, — сказала сама себе Стефани, спускаясь с кровати, — нет, я не буду, я не собираюсь этого делать…
А сама уже подошла к гардеробу и распахнула его дверцы. Перед ней поблескивал лакированной кожей саквояж ее мужа.
«Я не буду этого делать, я не должна этого делать», — думала она, доставая из гардероба тяжелый саквояж. Щелкнули замочки.
Нет, даже самую образованную и тактичную женщину невозможно остановить, если в ее душе поселилась ревность или подозрение.
Стефани одну за другой доставала из саквояжа вещи Джона. Но тут спохватилась, обернулась к незамкнутой двери. Она подбежала к ней, ощущая ступнями холодный пол номера, повернула ключ и облегченно вздохнула.
«Не хватало только, чтобы Джон застал меня за этим занятием».
Женщина открутила краны в ванной комнате, зашумел душ.
«Пусть думает, когда вернется, что я принимаю душ».
Стефани вновь вернулась к саквояжу и аккуратно уложила все вещи.
Она с недоумением взвесила в руке тяжелый сверток, перевязанный бечевкой.
«Что же это может быть?» — пыталась угадать Стефани, ощупывая шелестящий пакет.
Но бумага была навернута в несколько слоев, и как не пыталась понять Стефани, что же под ней, — не смогла. Наконец, она решилась, достала маникюрную пилочку и развязала туго затянутый узел бечевки.
Бумага шелестела под ее дрожащими пальцами, отпадая слой за слоем. И вот блеснула сталь револьвера. Стефани уже давно не держала в руках оружия. Она ощущала холод и тяжесть его, ей даже вдруг показалось, что она сжимает руку покойника — такой же холод исходил от револьвера.
Женщина переложила тяжелый револьвер из руки в руку, откинула барабан. Все шесть патронов были на месте.
За дверью послышались шаги. Стефани принялась торопливо заворачивать револьвер в шелестящую бумагу, но шаги проследовали мимо ее двери и затихли в конце коридора. Она обвязала бечевкой сверток и начала упаковывать вещи в саквояж.
После этой странной находки ничто ее не могло удивить, ничто не останавливало ее взгляда. Да, остальные вещи были самыми обычными — два нераспечатанных бруска мыла, рубашки, белье, деревянная коробка для карандашей, новые альбомы для эскизов и конверты с вырезками из газет.
Наконец, Стефани защелкнула замочки. Теперь саквояж казался ей ужасно тяжелым. Она поставила его на место и закрыла дверцы гардероба.
«Зачем Джон ходил на почту? — думала Стефани. — Почему ему понадобилось именно оттуда звонить в Сидней? Ведь в номере есть телефон. Он явно что-то от меня скрывает».
Женщина нервно ходила по номеру. Она почувствовала, что если останется здесь одна, то не найдет себе покоя.
«Что же нужно было Джону? Кому он звонил? Почему он никогда не рассказывает о своей прежней семье? Конечно, — рассуждала Стефани, — можно было бы спросить его об этом напрямую, но тогда навряд ли я получу искренний, правдивый ответ. Скорее всего Джон отшутится. Вновь примется ласкать, целовать, и я обо всем забуду. Но забуду на время, а оставшись одна, начну терзаться сомнениями. В сущности, что я о нем знаю? Практически ничего. Я знаю, что он очень милый, хороший человек. Знаю, что сейчас он мой муж. Но когда-то он был мужем другой женщины, а я была женой другого мужчины… И все в этом мире так зыбко и ненадежно, что завтра может кардинально измениться. А может, ему нужно что-то другое, кроме меня?»
Стефани остановилась.
«Конечно, не хочется об этом думать, не хочется подозревать всех и вся. Хватит с меня ссоры с сыном. Мне надоело подозревать людей в чем-то плохом, но иначе в этом мире не выжить, всегда нужно знать правду первой. Всегда нужно готовить пути для отступления. Нельзя забываться, даже если сильно кого-то любишь».
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
— В дождливый день можно встретить много несчастных людей. — Ничего в этой жизни не стоит женских слез. — Всегда приятно, если другим хуже, чем тебе. — Джону Кински нравятся привлекательные, хорошенькие незнакомки, а Стефани, естественно, это не приносит радости. — Помириться никогда не поздно. — Чье лицо видит Стефани, когда смотрится в зеркало?