— Поцелуй меня.
Последовало молчание.
Стефани смотрела на Джона в упор. А тот улыбался краешком губ.
— Так ты поцелуешь меня?
Джон отрицательно качнул головой.
Стефани мечтательно произнесла:
— По-моему, у меня сегодня восхитительный день, и все, что я думала, пока тебя не было, не стоит ни твоих, ни моих волнений.
Джон принялся покачивать ее на коленях.
— Конечно, у меня тоже был великолепный день. Я о многом подумал, пока лежал на пляже под дождем.
Но Стефани не хотелось расспрашивать его ни о револьвере, ни о фотографиях, спрятанных в бумажнике, ни о том, куда он мог звонить. Она спросила его совсем о другом.
— Джон, — прошептала она, прижимая его голову к свой груди.
— Что? — шепотом спросил он.
— А я хорошенькая? Я привлекательная?
— Конечно, ты не такая молодая, как мисс Смит, но ты куда красивее ее и куда более привлекательная, — прошептал Джон.
Успокоенная, Стефани сидела на коленях у Джона, а тот слегка покачивал ее.
— Джон, — вновь сказала Стефани, — а что тебе больше всего во мне нравится?
Джон медлил с ответом. Он проводил рукой по спине женщины, по коротко остриженной голове, его рука легла ей на бедро.
— Мне больше всего нравится, Стефани, твое лицо.
От этих слов женщина вздрогнула:
— Джон, я тебе раньше не говорила, но это — не мое лицо.
— Как это, — удивился Джон, — а чье же?
— Это ничье лицо. Сейчас оно принадлежит мне, а такой меня просто увидел один мужчина, я сейчас не хочу называть его имя, слишком многое связано у меня с ним.
Джон с недоумением смотрел на свою жену, а та говорила:
— Я даже во сне вижу себя с тем, прежним своим лицом, и каждый раз вздрагиваю, когда вновь гляжусь в зеркало.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
— Билли выступает в роли священника. — Бритые мужские ноги — страшная мерзость. — Чтение книжек и брошюрок никогда не доводит до добра. — Наставить лесбиянку на путь истинный — труднее, чем совратить девственницу. — Одноглазая хозяйка кафе. — Зачем Билли и Чаку знать дорогу к палеонтологическому музею?
Зеленый форд Чака и Билли обогнал небольшой автобус, в котором ехали молодые девушки, скорее всего школьницы. Они что-то весело прокричали двоим мужчинам и дружно замахали им руками. Билли оживился, высунулся в окно и принялся махать в ответ.
— Ты знаешь кого-нибудь из них?
— Да ты что, откуда я могу их знать, просто хорошенькие девочки.
— Все равно ради тебя, Билли, они не остановятся.
— А мне этого и не надо. Я могу поиметь их и на расстоянии, вот как ты с Джилли: тоже автобус, тоже дорога. Я думаю, им приятно, если на них обращают внимание красивые парни.
— Ты, Билли, прямо-таки извращенец, — сказал Чак, — все у тебя сводится к одному.
— Да, есть немного, я и не возражаю. Я действительно извращенец.
Чак испуганно посмотрел на своего друга:
— А в чем это выражается? Надеюсь, ко мне ты приставать не будешь?
— Нет, Чак, не бойся. Однажды я связался с лесбиянками.
Чак поморщился.
— Это, Билли, еще не самое страшное.
— Тебе, Чак, легко так говорить, а я не могу вспоминать об этом без содрогания.
— Это, надеюсь, было давно, Билли?
— Да, мы еще с тобой не были знакомы.
Чак облегченно вздохнул.
— У меня был приятель Фред, а у него была сестра Сильвия. Очень приличная семья. Отец у них не то профессор, не то художник — не помню. Эта Сильвия была очень красивой девчонкой, и вот однажды Фред по секрету признался мне, что она водится с лесбиянками. Я вначале ему не поверил, но потом он как-то показал мне ее в компании других девиц. Чак, было страшно мерзко смотреть, как они лижутся друг с другом.
— Да нет, — пожал плечами Чак, — по-моему, если женщина с женщиной — в этом я не вижу ничего страшного. Вот если мужчина с мужчиной — тут уж противно. Я, Билли, не могу даже перенести, если в спортзале кто-нибудь садится рядом со мной и я чувствую его потное плечо. Это непереносимо.
— А мне, Чак, было гадко смотреть на этих девушек. И вот Фред попросил меня, чтобы я наставил его сестру на путь истинный.
— И как ты чувствовал себя в роли священника?
— Это было сложно сделать, Чак. Мы с Фредом целую неделю потратили на то, чтобы разработать план. Он меня все время уверял, что лесбиянство не болезнь, что Сильвия начиталась каких-то гнусных брошюрок, книжек и внушила себе, что все мужчины — свиньи.
— Если говорить о тебе и твоем приятеле Фреде, то она была недалека от истины.