— Попробуй — тронь, — хрипло сказал Димка, — горло перегрызу…
Это все, что мы услыхали от него. Димка подошел к своей ноше, наклонился было за гитарой, но передумал и, выпрямившись, сильно ударил гитару ногой. К его счастью, гитара не раскололась, она отлетела совершенно целой и упала, обиженно гудя. А Димка снова поставил бивень коромыслом, поднял его и прошел мимо нас, тяжело дыша.
— Так кто кого бросил? — спросил я Жана, надеясь на его сочувствие. Но Жан посмотрел Димке вслед и без осуждения сказал:
— Дикая сила… В дело бы…
Мы уходили с привала вниз по берегу. Едва отошли, Жан приостановился.
— А все-таки нельзя… Плохо будет…
— Что нельзя?
— Гитару нельзя бросать. Забрать надо.
— Гитару?! Ну, не-ет… Чтобы этот подонок и дальше рисовал свой подлый путь по земле!
— Гитара не виновата…
— А кто виноват? Романтика… А в самом гад ползучий живет!
— Я вернусь, — сказал Жан и не поленился вернуться, и не побоялся приторочить к своему грузу Димкину гитару.
8
Вечером нас догнал Спиря Туприн, наш веселый каюр, с глазами-щелочками, черными и блестящими, как антрацит.
— Ой, худо оннако дурака такая жить, — запричитал, заохал Спиря, подъехав с шестью летними нартами. — Кто каманда давал пешком хадить? Спиря на Угыр-Хая бегал, люди нет… Куда девался? Грамотный люди, панимай мала-мала нада. Ждать нада. Лето олень плохо хадить. Меняй нада олень. Спиря к морю в стадо ехал три дня… Панимай нада. Ой, дурака какая! По следам догонял!
Мы простили бы Спире и не такое. Мы жали ему руки и смеялись, и сам Спиря смеялся, притворно сердясь.
— Ты молодец! — в сотый раз повторял Витулин. — Ты большой молодец!
— А Фока где? — спросил Спиря, заметив, что нас всего двое. — Гитара есть, Фока нету?
— Ушел Фокин один, — помрачнев, сказал Жан.
— Куда один хади? Гитара бросал… Пустой Фока хади?
— У него есть груз. Поехали, Спиря…
Спиридон собрал все наши вещи на Угыр-Хая, и теперь палатка, спальные мешки, продовольствие, одежда и остальное снаряжение лежали крепко-накрепко увязанные на последней нарте.
— Ты, Спиря, увяжи-ка гитару в палатку, — попросил Жан. — И Фокину про нее ничего не говори, понял?
— Спиря скажет: дурака! С Угыр-Хая без каманда хади — один раз дурака, тундра без людей хади — много раз дурака! Про гитару мала-мала молчим…
9
Ездить летом по тундре на нартах — удовольствие не из крупных, не то что в начале зимы, когда олени упитанны и несут по мягкому снегу, сломя голову, так, что сидишь и думаешь, как бы не вывалиться. Но нам сейчас после адского пути о лучшем и мечтать не хотелось. Олени бежали не шибко, однако маленький аргиш заметно продвигался вперед. Через два часа догнали Фокина. Первым увидал его Спиря.
— Во-он Фока хади! — крикнул он со своей нарты. — Сапсем пустой хади.
По зоркости со Спирей мог тягаться разве только наш бинокль, но на сей раз мы усомнились. Димка казался нам черной точкой, и утверждать, что он идет пустым, было бы рискованно. Спиря не знал, а мы знали, что Димка несет, знали: бивня он не бросит.
Димка двигался по гребню возвышенности, избегая болотистых мест, а Спиря ехал краем болота, чтобы нартам было легче скользить по влажному мху. Димка не видел нас. Спиря на ходу вытащил из-под себя ружье и выстрелил в воздух. Димка остановился, и вот он уже бежит нам наперерез. Спиря остановил оленей.
— Братцы… ребята… братцы, — пытался что-то сказать запыхавшийся Димка, подбежав к нам.
— Ай, какая дурака! — воскликнул пораженный Спиря.
— Дурак, знаю… Бейте… знаю…
— Успокойся, ничего не произошло, — сурово сказал Жан.
— Спасибо, ребята, — всхлипывал Димка, размазывая по лицу слезы. — Бросил я его… Придавил он меня, думал не поднимусь… Бросил, а идти не могу. И без него не могу. Лег, комарье живьем съедает. Побрел. Думал, конец… Выстрел услыхал, откуда сила взялась, побежал… Спасибо.
— Не нам спасибо, Спире говори!
— Спиря! — встрепенулся Димка. — Я тебе его отдам! Не нужны мне деньги, забирай себе!
— Што забирай? — не понял Спиридон и посмотрел на Жана. — Какие деньги?
— Здесь он, близко! — захлебываясь от нахлынувшего желания отблагодарить каюра, почти кричал Димка. — Поехали, Спиря!
— Айда, Димка тебе подарок сделает, — разрешил Витулин.
Я не имел ни малейшего представления о ценности мамонтового бивня. Мне понравилось, что Димка решил расстаться со своей находкой. Значит, не окончательный гад?