— Да хоть бы и та же круговая порука. Впрочем, ваша реакция подсказывает мне, что вы — человек решительных действий. Это вселяет надежду…
— На что, простите?
— На объективное расследование. Так вот, если позволите… Я не снимаю ни со своего управления, ни с экипажа вертолета, несмотря ни на какие имеющиеся оправдательные причины, вины в происшедшей трагедии. Это — раз. Я уже заявлял об этом и просто повторяю для вас, Александр Борисович. Можете считать это моим официальным признанием. Да, восемьдесят процентов вины — на экипаже, на наших службах и так далее.
— Восемьдесят? А остальные двадцать? Или это вы фигурально выразились?..
Нефедов посмотрел в глаза Турецкому, даже рот открыл, чтобы, казалось, возразить, но промолчал и, отведя взгляд, заметил:
— А вот эти двадцать и являются для меня самого полнейшей загадкой. Хотя… Нет, пожалуй, этого я вам пока не скажу. Но уж в чем я стопроцентно уверен, в экипаже самоубийц не было. Может быть, стечение обстоятельств. Даже скорее всего так. Но я чувствую ваш вопрос: «Какого черта этот чиновник от гражданской авиации морочит мне голову на поминках?» Отвечаю. Завтра наши земляки отбывают домой. Не все, но большинство. Остальные — по необходимости. Я лечу послезавтра и готов предложить вам свою компанию. Впрочем, выбор за вами.
— А знаете, Сергей Сергеевич, я, скорее всего, с удовольствием воспользуюсь вашим приглашением. Кстати, вы с Игорем Иосифовичем Рейманом знакомы?
Нефедов сперва неопределенно пожал плечами, но затем кивнул: да. Но, видно было, радости при этом не испытал. Будто между ними в свое время пробежала черная кошка. А может, и в самом деле пробежала?
— А если я его уговорю полететь с нами, вы возражать не будете? Или я слишком много беру на себя?
Нефедов снова подумал и сказал:
— Да поступайте как знаете. Если это вам поможет, какие сомнения?
— Значит, все-таки есть, — с усмешкой констатировал Турецкий. — Все те же двадцать процентов?
— Вы поразительно догадливы, Александр Борисович, — вздохнул Нефедов, достал из кармана кителя свою визитку и авторучкой написал на ней номер телефона, протянул Турецкому. — Вот здесь вы можете меня найти. Либо — мобильный, он указан выше. К вашим услугам, Александр Борисович.
Нефедов хотел уже подняться, но Турецкий придержал его за рукав:
— Не хотите подсказать напоследок, почему это все они очень дружно, а главное практически без промедления, назвали виноватых? Обычно, я знаю, всякого рода причастные к делу комиссии и в подобных случаях, да и вообще, не любят торопиться с окончательными выводами, не так?
— Абсолютно так. Но только мне представляется, что наш случай — особый.
— Или, рассмотрим данные выводы как возможность… ну, скажем, например, беспроигрышного списания неких долгов? Чтоб потом уже никогда не возвращаться к проблеме? Я говорю условно, вы понимаете?
Нефедов, глядевший в стол перед собой, скосил глаза на Турецкого, улыбнулся краешками губ и сказал:
— Это все здесь кое-кому представляется неразрешимой загадкой. Оттого, полагаю, и выводы столь торопливые. А мы-то у себя знаем разницу между, скажем, причиной и поводом. Хотя, если все-таки говорить о загадке, как таковой, я тоже чувствую исподволь какую-то неизвестную мне тайну. Ну, как тот кобель, который все понимает, а словами выразить не может.
— Но причины, как и поводы, все же были? Извините, я оперирую вашим же выражением.
— А то! Тот, кто общался с генералом, а мне приходилось делать это довольно часто, мог бы с ходу назвать два десятка и тех, и других. Но ведь это жизнь! И надо учитывать не только кардинально меняющиеся иной раз обстоятельства, но и некоторые абсолютно не меняющиеся характеры. А это — постоянные конфликты, и чем выше их уровень, тем они драматичнее.
— Простите, Сергей Сергеевич, вы кто по образованию?
— Это имеет значение?
— Интересно.
— До недавнего времени я был действующим летчиком, пилотом первого класса. А с середины девяностых…
— Уже при Орлове?
— Нет, несколько раньше… в силу ряда причин перешел в управление. А возглавил его, да, уже при Алексее Александровиче.
— Конфликтовали?
— Очень редко. Он ведь никогда не давал советов профессионалам. Такая вот черта…
— Я обязательно запомню эти ваши слова, Сергей Сергеевич, потому что надеюсь, что они искренние и соответствуют действительности.
— Можете не сомневаться.
— Но тогда, — Турецкий наклонился почти к самому уху Нефедова, — не вижу вины экипажа.
Нефедов резко повернул к нему лицо, и они едва не стукнулись лбами.