Катерина сама, если пожелает, расскажет об их отношениях. А суть вопроса в том, что за два года их знакомства младшая сестра ни разу не пригласила этого Геннадия Вадимовича, Нестеров его фамилия, к себе домой. Где они встречались, неизвестно, а расспрашивать, если человек явно не желает отвечать, у них в семье как-то не принято. Да, они ничего не скрывают друг от друга, но есть же вещи и интимного порядка, значит, если захочет, скажет сама.
Гена Нестеров нравился Кате, вот это она сестре говорила. Вероятно, и она ему тоже нравилась, иначе ее частые в последнее время «инспекции» на юг края, где возводилось олимпийское сооружение, было бы трудно объяснить одними поручениями губернатора. Но вот какое отношение данная подробность имеет к катастрофе вертолета, этого не мог понять Турецкий. А задавать наводящие вопросы, когда о неких семейных тайнах тебе сказано как бы вскользь, с предупреждением, что совать в них свой нос, может быть, и не стоит, поневоле приходится довольствоваться этим сказанным. Так решил Александр Борисович, но «зарубочку» в своей памяти по привычке все же сделал. В том плане, что надо будет выяснить, кто такой Нестеров, чем там конкретно занимается, и вообще, может, что-то и знает. Отсечь ненужную информацию нетрудно ведь в любую минуту, причем безболезненно.
— А он, кстати, был здесь после аварии? — спросил как бы между прочим.
— Да там, в больнице, много всякого народу перебывало. — Людмила пожала плечами. — Каждый посетитель без особой нужды не представляется. А я его ни разу в глаза не видела. Только со слов сестры… Но я почти уверена, что где-то накануне этого проклятого полета они виделись.
— Из чего вы делаете такой вывод?
— Катя была какая-то… взъерошенная, что ли. Знаете, как воробей, когда он сердится? Ух прямо! — Людмила даже кулаками потрясла в воздухе, демонстрируя воробьиную ярость, что вызвало у всех невольные улыбки. — Злая такая была… Мол, ух я ему покажу! А вот почему, по какой причине, я не знаю. Вообще-то у нее редко случались такие вспышки. Это ее надо было основательно довести… достать, как нынче говорят… Но потом она помягчела, будто успокоилась и даже снова засветилась. Я подумала, что у них все наладилось… Вот, пожалуй, и все, что я вам могла поведать, — закончила она свой рассказ. — Еще чайку?
— Спасибо, мы б с удовольствием, да уж поздно. Давайте перенесем на следующий раз. Если он состоится. — Турецкий улыбнулся. — Мы и так у вас засиделись. А доктора я попросил фиксировать по возможности в дальнейшем, кто будет навещать и звонить, справляться о здоровье.
Распрощались тепло. Уже в машине Филя заметил:
— Хорошие люди… И надо же, как жизнь складывается?..
— А чего тебе не нравится?
— Так а что ж хорошего-то, Сан Борисович? Сам подумай. Счастья, что ль, у них полна горница? Все та же вечная неустроенность. Раз сами не воруют, значит, из дома и взять нечего — вот он, показатель.
— Да разве «счастье» из избы вынести можно? Оно, Филя, в душе. А остальное — так, барахло, видимое богатство. Уж без него-то нам с тобой нетрудно прожить.
— Ну так а я о чем? Знаешь, Борисыч, для меня сейчас вот такой неброский, невидный домашний уют — признак какой-то особой человеческой честности… А Катерину все равно жалко. Сколько ей, тридцать два, поди, а семейного счастья все нет. Мужик, видишь, на стороне, которого она из каких-то соображений даже не показывает в родном доме. Это, между прочим, тоже известный симптом. Посмотреть бы на него… А вообще я чего подумал? На фотики ее поглядел и подумал, что генерал-то у нас — дурак!
— А может, как раз наоборот, не дурак и к тому же настоящий мужик? Честный, во всяком случае.
— Да, к слову, тебя в гостиницу забросить или у тебя на оставшийся вечер другие планы?
— Ну, Филя, — засмеялся Турецкий, — с тобой хоть стой, хоть падай! К слову у него! Да после всех твоих выводов как же я самому себе стану в глаза смотреть?
— Так это ж только когда бриться станешь, — беспечно пожал плечами Агеев. — А про генерала не надо брать в голову. Лично я б на его месте не устоял, нет. Да и вряд ли сестрица так уж про все и знает…
— Ты бы не устоял, это точно, но ты потому и не генерал.
— Ну, ладно, а ты у нас — генерал, только честно, устоял бы?
— Да бог с тобой, чего пристал с глупыми вопросами?
— Ага, вот в том-то и суть! А ты не ханжи тут передо мной. Я ведь довезу тебя до гостиницы, выброшу только пораньше, чтоб нам с тобой вместе не светиться, и зарулю на съемную квартиру, где меня нынче Олечка ожидает. Ну решай, а то из гостиницы тебе удрать будет потруднее. Там глаз много. Опять же, и день завтра тяжелый… — Филя остановил машину и теперь деликатно смотрел в окно.