Но Александр Борисович появлялся теперь каждое утро в отведенном ему кабинете, доставал из сейфа папку с делом и углублялся в изучение материалов. Время от времени он передавал следователю Серову распоряжения доставить к нему на допрос того или другого свидетеля, заранее «угадывая», что данное лицо наверняка отсутствует у себя на службе, а дома у него никто телефонную трубку не поднимает и на стук в дверь не реагирует. Такая вот тихая забастовка.
Серов методично рассылал из прокуратуры повестки с нарочными, те возвращались ни с чем, он посылал новые… Игра такая, понимаешь, — кто кого переупрямит или чья возьмет? Даже Юрий Матвеевич перестал удивляться невероятному, прямо-таки фантастическому терпению московского «важняка» и, видимо, ожидал, что же последует дальше. Но «дальше» ничего не происходило! Что и было причиной полнейшего непонимания происходящего в глазах окружающих.
А Турецкий выигрывал время…
Поздним вечером, правильнее было бы сказать глубокой ночью, накануне отлета Агеева на строительство базы, они вдвоем устроили генеральный, можно сказать, «совет в Филях» — с ударением, естественно, на последнем слоге. Перед очередным рывком следовало обсудить имеющиеся наработки и четко определить перспективы.
Самый тщательный обыск в квартире Филенкова, на который только был способен Филипп, практически ничего не дал. Не тот человек, похоже, был молодой бортинженер, чтобы обзаводиться архивом либо прятать у себя какие-то важные вещественные доказательства или улики.
У Агеева, между прочим, о чем он и сказал Турецкому, во время беседы с Лидой мелькнула было мысль, что причина катастрофы вполне может быть гораздо проще, чем им кажется. Ну в плане того, что убийство губернатора если и являлось целью, то побочной. А главное же могло заключаться в том, что тот же Фи-ленков или кто-то другой из экипажа, в паре с ним, занимались, к примеру, транспортировкой наркотиков. Может, и глупость, а вдруг — нет? И это, кстати, кое-что объяснило бы. Скажем, «груз», на гонорар от которого мог рассчитывать бортинженер — недаром же он планы строил! — пропал во время аварии. Исчез. Кто-то ловко подставил курьеров. А такие вещи у бандитов не проходят — отсюда и печальный исход. Логично? Хотя и притянуто, честно говоря, за уши…
К счастью, обыск в квартире никаких результатов не дал. Хотя отрицательный результат иной раз куда важнее всяких сюрпризов. Филя уговорил Лиду, ничего ей, в общем-то, не объясняя, сходить с ним в гараж, где тоже постарался перевернуть, перелопатить весь хлам, и тоже безрезультатно, так что версию можно было теперь безболезненно отбросить.
По поводу безопасности Лиды вопрос решился без особых трудностей. Сама Ангелина Петровна пожалела «бедную девочку» и пригласила пожить у себя, и теперь они на работу и с работы — вместе.
Куда сложнее оказалось с Катериной Ивановной, которая на другой день после «беседы» с Александром Борисовичем — надо же, какая нервная реакция! — смогла произнести первые звуки, что, несомненно, было крупным прогрессом. Но ведь если человек способен говорить и об этой его способности станет известно тем, кто заинтересован в абсолютном молчании, жди беды. А о том, чтобы как-то изолировать больную в укромном месте, Ангелина Петровна и слышать не желала! Дергать ее в Настоящее время равнозначно хладнокровному убийству, что она, как врач, никогда не позволит. И какой же выход?
Обращаться в местные охранные структуры, где «пашут» братки, с которыми Филе уже приходилось иметь дело, вариант самоубийственный. Привлекать милицию или Федеральную службу безопасности — рискованно. Решения-то принимаются в «верхних кабинетах», а кадры в «низах» — ненадежны, да наверняка и коррумпированы. Уговаривать Ангелину Петровну, уверения которой, что без ее ведома в палату к больной проникнуть практически невозможно, ничего не стоили. Ну хоть сама верит, и ладно. Зато как проникают убийцы даже в строго охраняемые помещения, рассказывать москвичам не стоило, житейских примеров имелось выше крыши. Что оставалось? И, посовещавшись, они пришли к однозначному выводу — надо звонить в «Глорию».
Дорогое, конечно, удовольствие, но жизнь теперь практически единственного свидетеля — остальные-то продемонстрировали уже свою «объективность» — стоила любых средств. И в середине следующего дня из Москвы прибыли двое, сотрудников агентства — Всеволод Голованов и Владимир Демидов, оба богатыри и «профи», прошедшие и Афган, и Чечню. Но, пожалуй, важнее другое: их тоже помнила «ангельский» доктор, поскольку все они, в той или иной степени, бывали ее пациентами.