Мужик оба эти момента понимал. Потому предпочёл согласиться на предложенный вариант «сохранения своего лица». Сделал вид, что ему льстит такое благожелательное отношение со стороны Графа… а может, и не сделал вид, а ему и правда польстило — мясо его знает…
— А вы не знаете, разве? — удивился он.
— Не, не знаю, — сделал лицо чуть потупее обычного и даже почесал в затылке я.
— Это ж сама Баронесса Вильен! Чиновник Особых Поручений при Императоре! — воздел перед собой палец он.
— О как? — уже ненаигранно почесал свой затылок я.
— Бывший Главный Телохранитель Его Императорского Величества, — понизив голос, доверительно сообщил он мне.
— Ну ничего ж себе! — тоже понизив голос, вскинул брови я.
— Поговаривают, — ещё тише продолжил говорить рыцарь, — Что у неё уровень ещё тогда за четырёхсотый переваливал!
Я присвистнул в ответ на такое заявление. И присвист этот не был наигранным. Действительно, новость из разряда сносящих с ног.
Мужик меж тем сделал умно-многозначительное лицо, гордо поклонился и ушёл обратно во дворец по своим делам. Я же постоял ещё с полминуты, осмысливая услышанное, потом встряхнулся и потопал к воротам Академии — действительно, не мешало бы помыться, причесаться, переодеться… Только сначала поискать хорошее. Ведь не зря же говорят, что: «Даже у самого плохого человека можно отыскать что-то хорошее… если как следует обшмонать его труп». А трупы моих несостоявшихся убийц никто пока не забирал, справедливо полагая их моей добычей. Очень правильное полагание, стоит заметить!
Глава 12
Глубокая оплавленная яма, уже начинавшая заполняться водой из гладенько срезанных водопроводных труб… была на треть своей глубины завалена «ядрами». Смотрелось это… красиво. Один из Гвардейцев, бедолага, получивший приказ сопровождать меня до ворот Академии, подошедший вместе со мной к краю этой ямы, переменился в лице, увидев и осознав то, что видит.
Он побледнел и не смог удержаться от того, чтобы бросить испуганный взгляд на меня. Однако, нельзя сказать, что в этом взгляде его был только испуг. Жадность и борьба с собой в этом взгляде тоже были. Но страха, конечно же было больше. И я его понимаю: ведь каждое «ядро» — это убитый монстр, демон или… человек. Гном, эльф, дварф, зверолюд — кто тут ещё у местных в одном ряду по разумности с человеками стоит? Не так важно. А здесь, в этой яме, прямо сейчас лежали тысячи «ядер». То есть — тысячи жизней. Такое количество не купить и не выменять, только, если ты не скупщик Гильдии, конечно. А значит, тот, кто в этой яме умер, был, как минимум, причастен к смертям всех тех, с кого эти «ядра» были собраны. Как минимум, причастен…
Я и сам хмурился, глядя на эти россыпи красивых, тускло переливающихся маленьких сфер. Хмурился, ведь моих тут было не больше трети…
Откуда вообще это всё? Ответ достаточно прост: удар «Спутника» был столь силён и разрушителен, что полностью уничтожил тело лучника вместе со всей его экипировкой, включая оружие, броню, Артефакты и зелья. В том числе и все «пространственные» хранилища, будь то сумки, кольца, браслеты или что-то ещё. Вместе с их содержимым. Исключение составили только «ядра», так как они, как уже раньше мной упоминалось, неразрушимы обычными методами.
Вот и получилось: сгорело всё, остались только «ядра». Те, которые были у него самого, и те, что были украдены у меня в Крепости Фэр. И их количество впечатляло, наводя на невесёлые мысли, учитывая судьбу Гарнизона Крепости, и отсутствие на тех телах их «ядер».
Сферы, взятые мной с нежити, опознавались легко — у них был свой специфический оттенок. Остальные… какой-то идентификации не поддавались. Их можно было условно разделять лишь по сродству с энергиями — это влияло на цвет. Ну, ещё по рангу. Но, в том-то и дело, что близость, например, к огню или воздуху, мог иметь не только маг, воин или ремесленник, но и какой-нибудь дикий монстр. То же относилось и к рангу.
Что ж, пришлось мне выпускать из сумки всех моих улучшенных «Мусорщиков» и «натравливать» их на эту кучу. Сам, лично, я бы не справился с её разгребанием и за несколько дней, даже используя совковую лопату: напомню — их были тысячи. Притом, не одна или две, а что-то явно свыше десяти по грубым приблизительным оценкам, которые можно было бы дать «на глаз».