С моей мамой Маша начала познавать мир во дворе на улице Батюшкова, на рынке и на даче, куда они вместе исправно ходили. Взрослое окружение сыграло свою отрицательную роль в жизни моей дочки. Например, Маша прислушивалась ко всем моим страхам относительно ее самостоятельности и не могла сразу освоиться в бабушкином дворе. Там она впервые познакомилась со своей сверстницей и будущей подружкой, Саней Поповой. Саню воспитывали по системе Порфирия Иванова, включавшей хорошую физическую подготовку и закаливание с помощью обливаний холодной водой, а также прогулок босиком по снегу с самых младых лет. Саня, претерпевающая эту суровую школу закаливания и воспитания, еще не умея самостоятельно передвигаться, уже с большим упорством и скоростью ходила по двору, держась за свою коляску и толкая ее перед собой. Маша выходила во двор, держась за бабушкину руку, и к огромному удовольствию пожилых соседок, сидящих на лавочке у подъезда, и обозревающих все происходящее во дворе, говорила: «Бабуска, пееведи меня чеез паеб’ик, пожалуйста». Думаю, что благодаря маме моя изнеженная Маша приобрела некоторую самостоятельность. И, конечно, только благодаря маме она полюбила дачу, деревню и работу с землей. Мама научила Машу копать грядки, сажать растения, полоть и поливать, в общем, всему, что знает и любит она сама. Конечно, в этом сыграли свою роль и гены. Машины дедушки и бабушка по отцовской линии — коренные вологодские крестьяне. Ее отец также вырос и долгое время жил в деревне. Он, в течение всего своего городского бытия, тоскует об отцовском доме и земле, и мне ни разу за всю нашу совместную жизнь не удалось уговорить его съездить летом, отдохнуть где-нибудь на юге или за границей. Взрослая Маша тоже предпочитает проводить летние дни в деревне.
Оксфорд. Когда Маше исполнилось четыре года, мне представилась возможность на месяц уехать в Англию на стажировку в Оксфордский университет. Это был редчайший случай, во время Советской власти единицы преподавателей попадали на учебу в Англию, и тем более в Оксфорд, один из самых престижных и дорогих университетов мира. Такой возможности могло больше не быть никогда. Мне очень хотелось поехать, но и оставить Машу на мужа и бабушек было страшно. Я все же поехала. Конечно в Оксфорде было интересно и полезно для моей работы, но не было дня, или минуты, когда бы я не помнила о своем ребенке. Голова моя была в Англии, а сердце рвалось домой. В России тогда не было мобильной связи, а позвонить по обычному телефону было очень дорого. Как же мучительно жить вдали, пребывая в неведении о жизни самых родных людей!
Эта поездка и учеба в Оксфорде стоят того, чтобы рассказать о них отдельно. Меня, как заведующую кафедрой иностранных языков уже несколько раз приглашали на стажировку и в Англию и в Америку. И я писала в Министерство образования подтверждение о своем согласии и оформляла документы, но в самый последний момент мне обычно приходил отказ, с пояснением, что я допустила ошибки в оформлении какого-нибудь документа. До меня, наконец, дошло, что ошибок никаких нет, а просто надо самой ехать в Министерство и не с пустыми руками. Это меня разозлило и, когда пришло очередное приглашение, я на него не ответила и оформляться не стала. Был 1990 год, местная и московская бюрократия пребывали в большой растерянности от происходящих перестроечных событий. Поэтому, не получив от меня документов, кто-то там наверху забеспокоился, что-то у кого-то не срослось. Разыскав меня через ректорат, министерские чиновники стали озабоченно спрашивать, почему это я не собираюсь в Англию. На что я им резонно ответила, что мне вся эта история с бумагами надоела и больше оформляться впустую я не буду. В Министерстве очень удивились и клятвенно меня заверили, что на этот раз я непременно поеду, и, как ни странно, не обманули.
Перед самой поездкой группу из тридцати девяти человек, в составе которой мне предстояло отправиться в путешествие, собрали в Москве для инструктажа и знакомства. Полагая, что мне может быть придется делить кров с кем-нибудь из женщин, собравшихся в конференц-зале, я судорожно присматривалась к окружающим и все не могла остановить свой выбор ни на одной из тех, кого видела перед собой. Видимо, так поступали все, кто приехал сюда издалека, и не был ни с кем знаком. В какой-то момент ко мне вдруг быстро подошла миловидная женщина небольшого роста, очень к лицу и аккуратно одетая. Она представилась, мы посмотрели друг другу в глаза, и каждая поняла, что нашла своего человека, своего по душе, по взглядам, по отношению к другим людям. Как иногда быстро происходит взаимопонимание людей! Наверное, это случается в решающую минуту, когда нервы и разум напряжены до предела. Это была Нина Егошина из Йошкар-Олы, столицы республики Марий-Эл. Тогда она работала старшим преподавателем на кафедре иностранных языков национального университета. Мы стали друзьями в этой командировке, всюду бывали вместе и я рада, что мне в жизни встретилась еще одна замечательная женщина — умная, добрая, и, совершенно лишенная самолюбования, самоуверенности и зависти. Со всеми остальными, по-своему интересными и даже замечательными людьми, мы знакомились постепенно, в ходе учебы и поездок.