– Что еще за сигнализация?
– Вы слишком быстро сказали мне, где находится ключ. Хотели, чтобы я открыл сейф?
Второй раз за эту ночь Левинтер почувствовал нечто более ужасное, чем просто боль, когда кончик ножа проткнул кожу на его шее.
– Так как отключить сигнализацию, чтобы не беспокоить местного шерифа?
На сей раз Левинтер посопротивлялся, но совсем недолго. Райдер спустился вниз, отодвинул в сторону панель, расположенную сразу за дверью в кабинет, и обнаружил обычный выключатель. Он нажал на него и открыл сейф. Половина сейфа служила шкафом для хранения документов, в котором дела были подвешены на металлических зажимах, передвигающихся по параллельным направляющим. Почти все они были с пометками на страницах и касались разбирательств, которые ранее вел Левинтер. На двух папках значилось: «Личная переписка», хотя личного там ничего не могло быть, поскольку почти все письма оказались подписанными от имени Левинтера его секретаршей, мисс Айвенхоу. Видимо, молодая девушка, находившаяся сейчас в комнате наверху, была настолько предана боссу, что расширила границы своих обязанностей. В верхнем отделении сейфа внимание Райдера привлекли только три вещи: список имен с номерами телефонов, книга Вальтера Скотта «Айвенго»[9]в кожаном переплете и зеленая записная книжка, тоже в кожаном переплете.
Записная книжка была довольно большой, двадцать на двенадцать сантиметров, и запиралась на латунный замочек – вполне достаточная мера предосторожности от любопытных, но сущий пустяк для людей с дурными наклонностями, обладающих ножом. Райдер открыл книжку и быстро перелистал страницы – они были заполнены цифрами, которые ни о чем ему не говорили. Сержант не стал тратить время впустую. Сам он понятия не имел о криптографии, но это его ничуть не волновало: в ФБР имелся специализированный отдел по дешифровке, сотрудники которого могли расшифровать все, что угодно, за исключением сложных военных кодов, но даже и они поддавались расшифровке при наличии у шифровальщиков достаточного времени. Время. Райдер посмотрел на часы – без минуты одиннадцать.
Поднявшись в спальню, он увидел, как Джефф методически просматривает карманы многочисленных костюмов, принадлежавших Левинтеру. Сам Левинтер с девушкой продолжали «отдыхать» на кровати. Не обращая на них внимания, Райдер включил телевизор. Он не стал переключать каналы, поскольку сообщение должно было прозвучать по всем программам. Он вообще не стал смотреть на экран. Его ничто не интересовало, кроме парочки на кровати, за которой он пристально следил краем глаза.
Диктор, будто намеренно одетый в черный костюм и галстук, начал передавать сообщение похоронным голосом. Он ограничился только перечислением фактов: сообщил, что атомная станция Сан-Руфино днем подверглась нападению, что преступникам, похитившим радиоактивные материалы и захватившим заложников, удалось скрыться, затем назвал точное количество похищенных материалов, а также имена, адреса и должности заложников. Не забыл упомянуть о том, что источник информации неизвестен, но подлинность ее подтверждают власти, те самые власти, которые в данный момент интенсивно проводят следствие. «Пустая болтовня, – подумал Райдер. – Какое может быть следствие, если ухватиться не за что!» Он выключил телевизор и посмотрел на Джеффа.
– Что-нибудь заметил, Перкинс?
– То же, что и ты. Лицо этого казановы даже не дрогнуло. Никакой реакции. В общем, виновен по всем статьям.
– Считай, признание налицо. Для него эта новость – вовсе не новость. – Райдер перевел взгляд на Левинтера, на мгновение задумался и изрек: – Я решил, кто будет вашими избавителями. Пошлю сюда репортера и фотографа из журнала «Глоб».
– Ну разве это не любопытно? – подхватил Джефф. – Готов поклясться, наш донжуан слегка изменился в лице.
Лицо Левинтера действительно претерпело заметные изменения: его бронзовая кожа приобрела сероватый оттенок, а внезапно округлившиеся глаза чуть не выскочили из орбит. Главная прелесть «Глоб» состояла в том, что его вовсе не обязательно было читать. Журнал специализировался на художественных фотографиях обнаженных красоток, якобы читающих по вечерам Софокла в подлиннике; публиковал снимки, сделанные скрытой камерой, на которых известные всем лица оказываются в недостойных и компрометирующих ситуациях; для самых умных своих читателей журнал готовил статьи с разоблачением различных махинаций, состряпанные в духе крестовых походов против попрания морали и написанные очень доходчивым языком. Редакция трудилась в поте лица, стараясь выполнить свое социальное предназначение и донести благую весть, поэтому неудивительно, что журналисты частенько умалчивали или даже просто забывали о таких пустяках, как международные новости, а из местных событий их внимания удостаивались только самые непристойные происшествия. Не надо было обладать телепатическими способностями, чтобы представить себе, в каком направлении работает мозг судьи: в своем воображении он уже видел первую страницу этого журнала, на которой помещена без всякой ретуши огромная фотография скованных наручниками любовников, снабженная убийственной подписью.
Вновь спустившись в кабинет, Райдер сказал сыну:
– Обрати внимание вон на те судебные дела. Возможно, там отыщется что-нибудь интересное, хотя вряд ли. А я пока позвоню.
Он набрал номер и в ожидании ответа стал просматривать список имен и телефонных номеров, который изъял из сейфа. Наконец он дозвонился и попросил позвать к телефону мистера Джемисона, ночного управляющего телефонной станции. Джемисон подошел почти сразу.
– У телефона сержант Райдер. Это чрезвычайно важно и конфиденциально, мистер Джемисон. – Джемисон питал иллюзии относительно значимости своей персоны и любил, когда к нему обращались соответствующим образом. – Очень прошу вас помочь мне выяснить адрес по телефонному номеру. – Он назвал номер, подождал, пока его повторили, а затем добавил: – Я думаю, это домашний телефон шерифа Хартмана. Не могли бы вы это проверить и дать его домашний адрес? У меня его нет.
– Говорите, чрезвычайно важно? – жадно спросил Джемисон. – И совершенно секретно?
– Вы даже не представляете, насколько важно. Слышали последние новости?
– Насчет Сан-Руфино? Господи, конечно слышал. Сейчас, сейчас. Неужели все так плохо?
– Хуже, чем вы можете вообразить. – Райдер терпеливо дождался возвращения Джемисона. – Ну что?
– Это и в самом деле телефон шерифа. Почему-то засекреченный. Роуэна, сто восемнадцать.
Райдер поблагодарил и положил трубку.
– Кто такой Хартман? – спросил Джефф.
– Местный шериф. Сигнализация от сейфа была проведена к нему. Ты что-то упустил, верно?
– Знаю.
– Откуда?
– Если бы я не упустил, ты бы не стал спрашивать.
– Ты обратил внимание, как легко Левинтер расстался со своим ключом? Что этот факт говорит тебе о шерифе Хартмане?
– Ничего особенного. Точнее, ничего хорошего.
– Вот именно. Число людей, относительно которых Левинтер может оказаться в скандальной, щепетильной ситуации, по всей видимости, достаточно велико. Но он уверен, что шериф Хартман будет молчать. Значит, между ними существует связь.
– У Левинтера вполне может быть друг-полицейский.
– Мы говорим не о том, что может быть, а о том, что наверняка есть. Шантаж? Маловероятно. Если бы судья шантажировал Хартмана, то шерифу наконец представилась бы редкая возможность положить шантажу конец раз и навсегда. Левинтер сам может быть жертвой шантажа, но какой в этом смысл? Скорее всего, они повязаны каким-то очень доходным делом. Преступным делом. Честный судья никогда не стал бы компрометировать себя деловыми связями с полицейским. Как бы то ни было, я знаю, что Левинтер продался. О Хартмане мне ничего не известно, но похоже, они одного поля ягоды.
– Как честные, хоть и безработные полицейские мы должны выяснить, на чем сломался Хартман. Возможно, здесь это уже стало привычным делом.
Райдер кивнул.
– А Донахью может подождать? – забеспокоился Джефф.