— Мало того, так над ним еще медицинские опыты производили! После такого ничего не остается, мистер Пек. Ничего, совсем ничего!
— Я вас неправильно понял.
— В Вудентон такие новости не доходили?
— Я имел в виду костюм, мистер Зуреф. Я думал, он не может позволить себе купить костюм.
— Не может.
Они вернулись туда, откуда начали.
— Мистер Зуреф! — не отступался Эли. — Вот! — И ударил по бумажнику.
— Вот именно! — сказал Зуреф и ударил себя по груди.
— В таком случае мы купим ему костюм! — Эли подошел к окну, взял Зурефа за плечи и сказал, выговаривая каждое слово раздельно: — Мы — заплатим — за — него. Хорошо?
— Заплатите? Чем, бриллиантами?
Эли полез было во внутренний карман, но тут же опустил руку. Глупо, ох как глупо! Ведь у Зурефа, заменившего отца восемнадцати детям, удар пришелся не по тому, что под пиджаком, а по тому, что глубже — под ребрами.
— О!.. — выдохнул Эли. И стал отодвигаться вдоль стены, подальше от Зурефа. — Значит, костюм — все, что у него есть.
— Вы получили мое письмо, — сказал Зуреф.
Эли остался, где стоял, в тени, Зуреф вернулся на свое место. Подхватил письмо Эли с пола, поднял его повыше:
— Очень много слов… столько доводов… столько условий…
— Что же мне делать?
— В английском есть слово «страдать»?
— Есть у нас такое слово. Есть и слово «закон».
— Хватит с нас вашего закона! У вас есть слово «страдать». Вот и пострадайте. Это такая малость.
— Они не захотят, — сказал Эли.
— Но вы, мистер Пек, как насчет вас?
— Я — это они, они — это я, мистер Зуреф.
— Ах! Вы — это мы, мы — это вы.
Эли все мотал и мотал головой. Может, сумрак тому причиной, но ему вдруг почудилось, что он мог бы подпасть под власть Зурефа.
— Мистер Зуреф, нельзя ли — хоть немного света?
Зуреф зажег сальные огарки. Эли не осмелился спросить: а что, электричество им не по средствам?
Не исключено, что у них всего только и осталось что свечи.
— Мистер Пек, могу я спросить, кто пишет законы?
— Народ.
— Нет.
— Да.
— До того, когда народа не было.
— Никто. Когда народа не было, не было и закона. — Эли не хотел ввязываться в этот разговор, и освещай комнату не одни свечи, он никогда не дал бы себя в него втянуть.
— Неверно, — сказал Зуреф.
— Мы устанавливаем законы, мистер Зуреф. Это наша община. Они — мои соседи. Я — их поверенный. Они оплачивают мои услуги. Без законов воцарился бы хаос.
— Что для вас закон, для меня стыд. Сердце, мистер Пек, сердце — вот закон! Бог! — возвестил он.
— Послушайте, мистер Зуреф, я пришел к вам не для того, чтобы беседовать на отвлеченные темы. Люди пользуются законами, закон — штука гибкая. Они защищают то, что им дорого: собственность, благополучие, счастье…
— Счастье? Они прячут стыд. А вы, мистер Пек, вы что, не имеете стыда?
— Мы поступаем так, — сказал Эли упавшим голосом, — ради наших детей. Мы живем в двадцатом веке…
— Двадцатый он для гоев. Для меня он пятьдесят восьмой. — Зуреф уставил палец на Эли. — Нам уже поздно стыдиться.
Эли был убит. У всех были злокозненные мотивы. У всех, всех! А раз так, что за резон покупать лампочки.
— Хватит с меня ваших мудрствований, мистер Зуреф. Помилосердствуйте, я на пределе.
— А кто не на пределе?
Зуреф взял со стола бумаги Эли, потряс ими в воздухе.
— Что вы наметили нам делать?
— Что должно, — сказал Эли. — Я изложил наши условия.
— И что — ему должно отказаться от костюма?
— Зуреф, Зуреф, отцепитесь вы от меня с этим костюмом! Я не единственный юрист в мире. Не стану я заниматься вашим делом, им займется другой юрист, а он никаких компромиссов вам не предложит. И тогда у вас не будет ни дома, ни детей, ничего. Только черный костюм, тоже мне ценность! Жертвовать собой — вот что вам нужно! Я знаю, что сделал бы я на вашем месте.
Зуреф ничего на это не ответил, лишь отдал Эли его письма.
— Дело не во мне, мистер Зуреф, в них.
— Они — это вы.
— Нет. Я — это я. Они — это они. Вы — это вы, — провозгласил Эли.
— Вы ведете речь о листьях и ветках. Я смотрю на то, что под землей.
— Мистер Зуреф, вы меня с ума сведете вашими талмудическими мудрствованиями. Это — то, а то — вовсе не это. Отвечайте мне прямо.
— Так пусть и вопросы будут прямые.
— Господи!
Эли вернулся на свое место, сунул документы в портфель.
— В таком случае у меня все, — сказал он в сердцах.
В ответ Зуреф лишь пожал плечами.
— Попомните мои слова, Зуреф: вы сами навлекаете неприятности на свою голову.