Приветствия смолкли; все рассмеялись, позабыв про унылую мелодию, с которой только что прошли через весь город.
— Эй! — решился наконец Дуг. — В честь чего музыка?
— Что за вопрос? — отозвалась бабушка. — Сегодня твой день, Дуглас.
— Мой день?
Твой, Дуг. Особенный день. Лучше всяких именин, пышней Рождества, торжественней Четвёртого июля, чудесней Пасхи. Твой день, Дуг, твой и только твой! — Это уже выступал с речью мэр города.
— В каком смысле?..
— Дуг… — Дедушка подтолкнул к нему огромную корзину. — Тут пирог с земляникой.
— И земляничный торт, — подсказала бабушка. — И земляничное мороженое.
Все заулыбались. А Дуглас попятился и застыл, как забытое на жаре эскимо, которое почему-то не тает.
— Как стемнеет, будут фейерверки! — Скип заиграл на дудке. — Сразу, как стемнеет. И ещё — так и быть — забирай моих светлячков: у меня целая банка с лета осталась.
— Ты мне никогда за просто так ничего не отдавал, Скип. С чего это ты вдруг раздобрился?
— Так ведь сегодня — День Дугласа Сполдинга, Дуг! Мы и цветы принесли.
Мальчишкам не приносят цветы, подумал про себя Дуг, даже в больницу.
Но сёстры Рэмзи протягивали охапки цветов «прощай-лето», а дедушка торопил:
— Не медли, Дуг! Тебе возглавлять процессию! Корабль ждёт!
— Корабль? Мы отправляемся на пикник?
— Точнее сказать, в путешествие. — Мистер Уайнески сорвал с себя парикмахерский фартук и нахлобучил соломенную шляпу цвета кукурузных хлопьев. — Прислушайся!
С берега озера, до которого было не меньше мили, донёсся пароходный гудок.
— Шагом марш! — скомандовал дед. — Ать-два, левой, присоединяйся, Дуг, ать-два, левой!
— А что…
Зазвенел бабушкин тамбурин, запищала Скипова дудка, застонала дедушкина валторна, и толпа, кругами ходившая по лужайке, смела Дугласа с крыльца и увлекла его по улице под тявканье бежавших впереди и сзади собак; машины притормаживали, чтобы не мешать процессии, встречные приветственно махали, а один умник даже распотрошил телефонный справочник и стал бросать эти бумажки с крыши гринтаунской гостиницы, но пока телефонное конфетти опустилось на мостовую, шествие было уже далеко: оставив позади солнце и город, процессия спускалась по склону.
Над притихшим озёрным берегом солнце спряталось за тучи, а собравшийся над водой туман перешёл в такое широкое и стремительное наступление, что Дуг даже струхнул: можно было подумать, кто-то срезал с осеннего неба тяжёлое грозовое облако, чтобы оно, рухнув с высоты, затопило и берег, и город, и стройный ритм духового оркестра.
Процессия остановилась. К пристани двигался невидимый до поры до времени пароход, оглашая берег скорбными гудками туманного горна.
— Не останавливайся, дружок, ступай на причал, — негромко сказал дед.
— Кто быстрей? — Скип припустил вперёд.
Но Дуглас не двинулся с места.
Потому что из тумана выплывал, иллюминатор за иллюминатором, сработанный из белого тёса корабль: он остановился в дальнем конце пристани и отдал сходни.
— А почему… — Дуглас глядел во все глаза. — Почему корабль без названия?
Все посмотрели в ту сторону — и верно, на борту длинного белого парохода, в носовой части, не оказалось никакой надписи.
— Дело в том, Дуг…
Корабельный гудок протяжно вскрикнул, и толпа зашевелилась, подталкивая Дугласа вперёд, по дощатому пирсу, к трапу.
— Ты поднимешься на борт первым, Дуг!
— Играйте, пусть идёт под музыку!
И оркестр, вскинув тонну духовых, двести фунтов бубенчиков и цимбал, грянул троекратное «Ведь он — отличный малый». Не успел Дуглас дать команду своим ногам — ать-два, ать-два, — как его внесли на палубу, а по сходням уже сновали туда и обратно матросы, поднимавшие на борт корзины провизии…
Бух!
Это обрушился трап.
Дуглас вскрикнул и заметался.
Ему одному удалось остаться на борту. Друзья и родные теснились на причале, как в западне.
— Эй, постойте!
Трап обрушился не случайно. Кто-то его сорвал.
— Надо держаться! — протяжно закричал Дуглас.
— Ты прав, — негромко сказал откуда-то с причала дедушкин голос, — надо держаться.
Оказалось, причал вовсе не был западнёй.
Дуглас заморгал.
Это он попал в ловушку на пароходе.
У него вырвался душераздирающий вопль. Пароход загудел. И начал отваливать от пристани. Оркестр играл «Колумбия, жемчужина океана».