А поезд двинулся дальше в сторону Гомеля. Всю дорогу я не вынимал наушников из своих ушей, так как по радио ожидаемо-предсказуемо во всю насиловали уши обитателей поезда бесконечные Стасы Михайловы, Лепсы, Аллегровы, Любы Успенские и прочий шансон с нечеловеческим лицом создаваемый для домохозяек со всего бывшего СССР. Кое-где слышались и песни на р╕дн╕й мов╕, но они были примерно того же уровня и слушать их мне было как-то западло.
- Александр! - крикнула меня тётя Валя - Почему вы к нам не присоединитесь? Неприлично как-то избегать совсем соседей!
Я снял наушники, положил айпод назад в сумку и взяв оттуда припасы съестного примоединился к соседям по купе.
- Отчего вы о себе не рассказываете - спросила меня тётя Валя.
- Да я вообще не особо и разговорчив - ответил я - Да и что рассказывать? Школа, универ, безработица, несколько работ, о которых и вспоминать неохота.
- А в Украину, зачем едете?
- Друзей повидать старых хочу, а заодно и одноклассников. Соскучился я по ним всем. Как и по солнышку.
- Украинское солнышко это хорошо! - сказала тётя Валя - самой вся эта ленинградская слякоть поднадоела, но я уже старая женщина и украинскую жару боюсь не перенести - с сердцем совсем плохо.
- А я вот соскучился по жаре - мечтательно вздохнул я - у нас всё равно есть где купаться.
А поезд тем временем подъезжал к Гомелю. Долго силился я отыскать следы недавних граффити-войн фашистов и антифашистов, которые происходили за окнами моего поезда в самом начале нулевых - задолго до того как фа/афа разборки перекинулись на Россию, где долгое время ещё боялись до этого даже зачёркивать нацистские свастики и кельты. Но, увы - всё закрасили и стёрли. Только и осталась свежая краска кремового цвета.
В Гомеле поезд встал на 20-минутную стоянку и, воспользовавшись этим мои соседи по купе мигом соскочили на платформу за свежим воздухом и сувенирами, а я остался в купе, опасаясь за сохранность своих вещей. По коридору стали проходить торговцы, и я купил у них большую шоколадную плитку, которую тут же продегустировал. Плитка оказалась твёрдой как камень и не догадайся я использовать боковые зубы - мигом стал бы похож на певца Шуру, а то и ещё круче - на Горшка из Короля и Шута. И после такого экспириенса я спрятал плитку до лучших времён.
Как раз мои соседи оперативно вернулись в купе.
- Ну как вы тут, не умерли от жары? - спрашивает меня Людмила, жена бородавчатого Михаила
- Нет - отвечаю я - зато чуть Шурой не стал.
- Как это?
- А вот так - купил у торгашей, которые тут ходили шоколадку, и чуть было не остался без зубов.
В купе все засмеялись, а Людмила предложила:
- Может, покажете эту шоколадку!
И я показал им её вместе с фантиком.
- Да уж, ну и кирпич! - присмотрелся к ней бородавчатый Михаил - Я б такое тоже есть не стал.
А поезд двинулся дальше. И чем ближе дизель-тепловоз вёз вверенные ему вагоны к беларусско-украинской границе, тем нервозней становилось настроение в купе.
- Вы, слышали, как на харьковской таможне ведут себя погранцы? - сказала возмущённо Людмила - Стоило мужику ляпнуть, что он везёт 5000 евро, так эти 5000 евро они у него и забрали.
- Ну, на границе вообще не надо болтать о том, что везёшь валюту - вставил я свои 5 копеек в разговор - меня родные перед поездкой тоже предупреждали, не признавайся пограничникам в том, что везёшь деньги.
- Но всё равно - нигде не сказано, что валюту надо отдавать погранцам - сказала Людмила.
Впрочем, не скажу, что был тогда я абсолютно спокоен и хладнокровен. В сумке у меня была бутылка винца, которую моя бабушка просила передать нашей старой соседке - Алисе Максимовне. Очень не хотел я, чтоб меня за провоз алкоголя ещё замели на границе как особо опасного контрабандиста и в лучшем из всех случаев депортировали бы обратно в Россию, как российского гражданина.
И вот мы в Тереховке. На той самой границе. Поезд стоит долго, а проверка проходит на удивление быстро. Входит белорусский пограничник, весь в зелёной почти советского образца форме, берёт у меня паспорт, вставляет его во внутренний сканер своего явно допотопного и тяжёлого ноутбука. И, отсканировав его, убедился, что я не враг государства, не опасный преступник и вообще перед белорусскими, русскими, украинскими и международными законами абсолютно чист и на меня нету компромата. И, в конце концов, вернул мне документ, проверил всех остальных соседей точно таким же образом и отправился дальше проверять всех.
А вот в Хоробичах, что уже по другую сторону границу всё было гораздо страшнее и веселее. Украинские погранцы в тёмно-синей форме, делавшей их похожими на полицаев и порой с собаками шныряли по вагону, допрашивая народ на ломовейшем суржике и крича на весь вагон порой трёх этажным матом, тем самым как бы заставляя дрожать и трепещать всё живое и шевелящееся в их радиусе.
Наконец в наше купе заглянул совсем уж матёрый волк заставы лет за 40 с суровым, как у Челюсти из Бондианы лицом и устроил мне перекрёстный допрос:
- Фамилия, имя, отчество!
- Васько Александр Васильевич
- Дата рождения
- 26 ноября 1987 года
- С какой целью едете в страну?
- Повидать в родном городе друзей и одноклассников (правда)
- Оружие, наркотики везёте?
- Нет (правда)
- Валюту?
- Нет (вру)
- Алкоголь, продукты?
- Нет (бесстыже вру)
Отстав от меня, волк заставы помучил для профилактики соседей по купе в точно таком же духе и, в конце концов, обломавшись с уловом, удалился восвояси, явно недовольный.
- Фу-ух! - пробормотал я - давненько не припомню, чтоб наши погранцы так сурово вели себя в поездах, как сейчас!
- Сразу видно - давно не ездили в поездах! - сказала тётя Валя.
- А ведь они бы могли меня обыскать - лукаво и полушёпотом говорю я ей с нескрываемой усмешкой - меня же ведь винцом для одной нашей соседки снарядили!
- Ну, вы, Саша, блин даёте! - усмехнулась Людмила.
`Да уж! - подумал я - на кой вообще нужны эти границы. Достаточно просто убедительно и не моргая глазом врать, а тут уж можно и полторы тонны чистейшего героина в желудке провезти. Да что там полторы - тут крокодил можно провозить целыми поездами, набитыми до отказа барыгами'. Но сам слегка испугался полёта своей мысли - я, то ведь не был авантюристом и в тюрячку мне не особо хотелось. Хотя границы всё равно упразднить стоило бы - ибо кто хочет тот всегда через них, что угодно провезёт и проедет, невзирая ни на какие контроли. Как птицы, которых ни одна государственная граница не в состоянии остановить.
После получасового стояния в Хоробичах поезд двинул дальше в сторону юга и вглубь Украины.
И тут... о чудо!
Вместо хвалёного шансона с нечеловеческим лицом радиоволны внезапно выдали такую развесистую музыкальную клюкву, что душа сама захотела петь и плясать, а о необходимости одеть наушники я забыл напрочь. Какие-то отвязные ребята играли не менее отвязные украинские типа народные песни под аккомпанемент самоиграек и все на тему сельской свадьбы и горилки. Одна только песня чего стоила:
Трактор в пол╕ дир-дир-дир
Про любов сп╕ва╓ бригадир!
Трактор в пол╕ дир-дир-дир
На вес╕лля ╖де бригадир!
И слушая всё это, я радовался жизни, так как никогда не радовался и даже захотел от переполнившего меня позитива сплясать настоящий украинский гопак, но вовремя вспомнил, что танцевать я не умею и убоялся участи стать героем смешных видео на Ютубе в самый последний момент.
Но тупо приклеенная к моему лицу улыбка не отклеивалась настолько долго, что соседи по купе мигом заметили эту перемену.
- Саша, чего это ты такое с тобой? - спросила меня удивлённая тётя Валя.
- Да вот угораю с этих развесёлых песен про свадьбу и горилку и теперь вот в хорошем тонусе - говорю я, а в это время моё внутреннее я чуть ли не распирает от радости и оно чуть не орать готово: `Люди! Боже мой! Я наконец на Украине! Мать вашу за ногу, я в Украине, Украине, УКРАИНЕЭЭЭЭЭЭЭЭ!'