— Если бы что? — спросила Старцева.
— Если бы не ты, — ответил Андрей. — Ты сама рассказала ему о клиенте, которого предложила тебе Натали. Ты сама доложила ему, где будет проходить это свидание. Ты сама попросила его быть где-то рядом. Калугин навел в отеле справки и узнал, что номер забронирован человеком очень богатым, очень влиятельным, по слухам, связанным с настоящей мафией. Вот это уже был однозначно безошибочный вариант. Итальянский мафиози! Что может быть лучше? Общеизвестно, что эти ребята пользуются оружием легко и непринужденно: сначала убивают, а потом думают — а стоило ли это делать? Впрочем, какая разница — рано или поздно все мы будем на небесах.
— Калугин сумел забрать камеру обратно?
— Да.
— А фотографии хоть получились?
— Получились, — успокоил ее Ветров.
— И что Калугин? По-прежнему планирует шантажировать Лучано этими снимками?
— Нет, не планирует. Он отдал их мне.
— Настоящий друг, — заметила Анна. — И что ты с ними сделаешь?
Вместо ответа, Ветров полез в свою сумку и достал оттуда конверт.
— Дарю, — бросил он его на стол Старцевой. — Это, так сказать, ответный ход. Ты же подарила мне мои фотографии, присланные от «Профсоюза «Папарацци».
— Пустяковый подарок, — усмехнулась Старцева. Она внимательно осмотрела конверт: он был тщательно заклеен. — Неужели не полюбопытствовал? — удивилась она.
— Нет, — честно признался Андрей. — Хотя руки чесались.
— У тебя железная воля, — восхитилась Анна. — Я бы ни за что не выдержала. А как ты думаешь, что там?
— Старцева, я краснею.
— Ты меня осуждаешь?
— За что?
— За то, что я переспала с этим Лучано.
— Нет. В конце концов, это твое личное дело. Главное, зачем ты это сделала.
— А ты как думаешь: зачем?
— Не знаю, — неохотно отозвался Ветров. — Надеюсь, что не ради денег или информации.
— Знаешь, — Анна вернула Ветрову конверт, — посмотри сам, что там.
— Не хочу.
— Да ладно, Ветров, не ломайся. К чему эти игры в скромность? Ну, я прошу тебя!
Ветров не стал себя долго упрашивать. Достал ножницы, разрезал конверт и вытащил оттуда пачку фотографий. М-да, ну и компроматец. За такое добро грош ломаный жалко отдать. То-то Старцева так хитро улыбалась и притворно вздыхала, спрашивая, не осуждает ли он ее.
На широкой кровати валялись два здоровенных детины в костюмах и при галстуках — охранники Лучано — и азартно рубились в карты. Тридцать шесть фотографий в мельчайших подробностях задокументировали этот увлекательный турнир.
— Если бы Калугин отправил эти фотографии Лучано — два трупа было бы обеспечено, — заявила Старцева. — Он никогда бы не потерпел от своей охраны подобного разгильдяйства.
После небольшой паузы Аня спросила:
— А что же будет дальше с Романом и его девушкой?
— Ольга Плотникова вернулась в клинику. Роман наивно надеялся, что, если он заберет ее домой, постепенно она вспомнит его и сможет вернуться к нормальной жизни. Очень скоро он понял, что чудес не бывает.
— У нее есть хоть один шанс поправиться?
— Нет, — ответил Андрей. — Кажется, Роман начинает привыкать к этой мысли. Он твердо решил начать новую жизнь. Решил завербоваться фотокором в одну из горячих точек. Не знаю, может, это для него и выход. Чужое горе поможет ему хотя бы на время забыть свое собственное.
— Я не спала с Лучковым, он не предлагал мне денег и тем более не угрожал мне, — пришло время рассказывать Старцевой. — Более того, это был один из самых замечательных вечеров в моей жизни. Я никогда не думала, что мужчина в таком возрасте может быть настолько обаятельным.
— Вот как? Чем же он так тебя поразил? — закуривая, спросил Ветров.
— Ничем особенным. Мы просто разговаривали. Ты же знаешь, я не большая охотница откровенничать о своей жизни, а тут меня просто прорвало. Я и сама не заметила, как рассказала ему все: о себе, о своей семье, о том, как я стала журналисткой, ну и все остальное. Он замечательный слушатель. Потом Лучков стал спрашивать меня о моем расследовании. И я снова выложила ему почти все. Причем совершенно добровольно!
— Помню, в начале девяностых по стране разъезжал гипнотизер и брачный аферист, по описанию очень похожий на твоего Лучкова. Он обманул сотни несчастных женщин. Слушай, Старцева, а если это он?