— В девять вечера я приехала в Дом моды, — рассказывала Белостоцкая, — Андреади уже ждал меня в своем кабинете. Он заранее предупредил, что располагает только часом, и я построила свое интервью так, чтобы уложиться в отведенный мне отрезок времени.
— О чем вы говорили?
— В основном о моде. У меня есть расшифровка диктофонной записи нашего разговора, если хотите, могу дать почитать. Только вряд ли вам это будет интересно.
— А вам это было интересно? — неожиданно спросил Кирилл.
— Мне… да, — как-то неуверенно ответила Белостоцкая.
— А почему вы решили написать об Андреади?
— Ну, я долго жила в Лондоне, к стыду своему, мало что знаю о русской моде. Вот и решила наверстать упущенное. А с кого же еще начинать, как не с Андреади?
— Вы получили конкретный заказ от какого-то издания? — поинтересовался Фролов, от которого не укрылось смущение Белостоцкой.
— Нет. Это моя инициатива.
— Понятно. Во время интервью Андреади не отлучался?
— Нет.
— А вы?
— Да, я выходила поговорить по телефону. Но вы же не думаете, что это я подожгла мастерскую Андреади?
— Не думаю, — мягко ответил Фролов. — Я просто воссоздаю картину. Что вы делали после того, как покинули Дом моды?
— Андреади был очень любезен, отвез меня домой. Время было позднее, мы добрались очень быстро, ни в одну пробку не попали. В двадцать минут одиннадцатого я была уже дома. Приняла душ, немного почитала и часов в двенадцать легла спать.
— Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
— Нет, никто.
— Вы живете одна? — несколько более эмоционально, чем того требовала ситуация, спросил Фролов. Он представить себе не мог, чтобы такая женщина была одинока.
— Нет, я живу с другом. Но он журналист, много работает, и в этот день вернулся домой под утро, — нервно выпалила Белостоцкая, из чего Кирилл понял, что невольно задел самое больное место.
После общения с богемным Андреади и рафинированной Белостоцкой неплохим контрастным душем для Кирилла стал разговор с охранником Николаем Шапошниковым. Парнишка не отличался ни умом, ни эстетскими запросами и больше всего переживал из-за того, что теперь он наверняка потеряет хлебное место.
— В восемь часов заступил на смену, — подробно пересказывал он события того дня. — В половине девятого весь народ разбежался, в Доме остались только хозяин да София.
— Почему вы так решили?
— А чего решать? Машина хозяина на парковке, значит, и он сам на месте. А София сроду раньше двенадцати не уходит. А куда ей уходить? Семьи у нее нет, мужики в ее сторону не глядят.
— Что было дальше?
— В девять часов явилась журналисточка. Девчонка — высший класс! — мечтательно протянул он. — Я провел ее к Андреади, а сам спустился в подвал.
— Зачем?
— Поглядеть, не остался ли кто в мастерских. Никого не было, только в мастерской Андреади свет горел. Ну, думаю, София заседает. Я постучал в дверь, крикнул: «София, как дела? Замуж еще не вышла?»
— Что она вам ответила?
— Ничего. У нее вообще с чувством юмора кранты. Как и со всем остальным. Вот уж на ком природа отдохнула в полный рост, — довольно расхохотался Шапошников, уверенный, что уж над ним природа поработала до полного изнеможения.
— Вы проверяли дверь, ведущую из подвала на улицу?
— Нет. Это не мое дело. Ключи только у хозяина и Софии. Если через нее и прошмыгнул посторонний, это не моя вина.
— Когда вы проверяли помещения в подвале, не заметили ничего подозрительного? Запах дыма или бензина?
— Упаси боже. Я бы сразу вызвал пожарных. Зачем мне лишняя головная боль?
На десерт Кирилл Фролов оставил супермодель Ингу Скворцову. И не прогадал. По правде сказать, такой красотки живьем ему видеть еще не доводилось — высокая и стройная, с длинными черными волосами, кошачьими зелеными глазами и мягкой пластикой пантеры. Узнав о пожаре, Инга решила не рисковать и добровольно призналась, что в этот вечер она была в месте происшествия.
— Я забыла у Андреади мобильный телефон, — охотно рассказывала Инга, — и вернулась за ним. Почему так поздно? У меня в этот вечер были съемки, и я освободилась только в половине одиннадцатого. К Андреади попала часов в одиннадцать. Я была уверена, что София на месте, она никогда не уходит раньше двенадцати. И — как назло! — именно в тот день девица решила свалить с работы вовремя! Я покрутилась немного возле запертой двери и поехала домой.