— Ну что ж, идем, — без особого энтузиазма предложила София.
— Только я не одна, — уточнила Василиса. — Со мной человечек. Тот самый богатый итальянец, который хочет вложить деньги в торговую марку «Александр Андреади».
— Он что, тоже хочет чаю? — недоуменно спросила София.
— Он хочет поговорить с тобой. Правда, по-русски ни бум-бум, но это даже к лучшему, сможем спокойно покалякать. А что надо, я ему сама переведу.
Высокому и стройному итальянцу было не больше пятидесяти, а его густые седые волосы необычайно гармонировали с выразительными серыми глазами. Он выглядел настоящим джентльменом, и София немного сконфузилась при мысли, что ей придется вести богача в свое убогое жилище.
— Пауло Лучано, — представился иностранец и протянул тонкую холеную руку с богатым перстнем на безымянном пальце.
— София Полонская, — представилась хозяйка.
София жила одна в маленькой однокомнатной квартире, полноправной хозяйкой которой она стала пять лет назад, после смерти матери. Отца своего она не знала, мать говорила, что он был археологом и пропал в экспедиции. Добрая София делала вид, будто верит, хотя отлично понимала, что это не более чем легенда, которую обычно рассказывают внебрачным детям.
Как ни странно, иностранца восхитило ее жилище. Он с восторгом рассматривал старую мебель, купленную еще в детские годы матери Софии, веселенькие совковые обои, простенькие акварели на стенах, написанные Софией в школьные годы.
— What a nice flat! It resembles me decorations of movies from the 50's, — отвесил он сомнительный комплимент. — Let me take a couple photos?[2]
— Да, пожалуйста, — разрешила София, когда Василиса, которая немного болтала по-английски, перевела ей вопрос.
Из кухни София принесла чайные принадлежности, початую банку вишневого джема и связку баранок. Белый эмалированный чайник в горошек вызвал у Лучано очередную волну восхищения, и он снова увлеченно защелкал затвором фотоаппарата.
— Пока этот макаронник резвится, я объясню тебе суть дела, — начала разговор Василиса. — Как я уже сказала, этот парень готов вложить кругленькую сумму в дело Андреади, но при одном условии. Он хочет дождаться показа новой коллекции и посмотреть, как она будет продаваться. В случае успеха готов рискнуть.
— Ты же знаешь, что это невозможно, Василиса. Коллекция сгорела, никакого показа не будет.
— Да ни черта подобного. На-ка вот, прочти! — Егорова швырнула ей газету с заметкой «Коллекция Андреади жива!» и фотографией самой Софии.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина, прерываемая только восторженными вздохами господина Лучано, который обнаружил допотопный ламповый телевизор «Березка».
— Что это за б-бред? — заикаясь от возмущения, спросила София. — Я не говорила ничего подобного. Кто написал всю эту чушь?
— Я написала, — спокойно ответила Василиса. — Не сама, конечно, заплатила кому следует.
— Да как ты посмела меня приплести! — гневно воскликнула София. — Все знают, что коллекция сгорела, все знают, что Андреади мертв. Он мертв, понимаешь, мертв! И он никогда не вернется, и никогда никого не увидит! — в отчаянии выкрикнула девушка и зарыдала, уткнувшись лицом в кухонное полотенце.
— What happened, Vasya? — испуганно спросил Лучано. — Why is she crying?[3]
— She disliked her photo in newspaper[4], — невозмутимо объяснила Василиса.
Василиса терпеливо ждала, пока София нарыдается. Наконец дело пошло на поправку.
— Успокойся ты, дурочка. Умер, не умер, какая разница? Есть реальный шанс заработать кучу денег, вот о чем нужно думать, — втолковывала Василиса. — Макаронник уверен, что в газете написана чистая правда. Я сказала ему, что коллекция еще не готова, но беспокоиться не о чем, ты все закончишь без Андреади, и показ состоится точно в срок.
— Какой показ? Какую коллекцию я закончу без Андреади?
— Ты что, так ничего и не поняла? Ты сделаешь новую коллекцию. И мы представим ее как последнюю коллекцию Андреади. Техническую сторону я беру на себя, твое дело — придумать модели.
Несколько секунд София остолбенело сидела с открытым ртом. Такой поворот событий ее явно не устраивал.
— А если у меня не получится? — жалобно проскулила она после десятиминутного ступора. — Что, если никто не захочет покупать мои платья?
— Твои точно никто не купит. А посмертную коллекцию великого Андреади расхватают в мгновение ока, — уверила ее Василиса. — А если что и подзаляжет, я сама куплю. Макаронник будет доволен. Ну как, по рукам?
2
Какая милая квартирка! Она напоминает мне декорации к фильмам 50-х годов. Вы позволите мне сделать несколько снимков?