Я помню, что встал, но пола почему-то не было, а дверь поплыла зигзагами. Я совсем не чувствовал ног.
— Отпусти мою руку, сейчас же! — кричал я Джейку.
— Осторожно, Дик, — предостерег он.
Я не знал, чего мне хочется больше — плакать или смеяться.
— Ну, что же ты? — заорал я. — Давай затеем хорошую потасовку!
Кто-то двинулся мне навстречу, и меня чуть не сшибли с ног.
— Иди прямо, чертов придурок, — сказал Джейк.
Дверь врезалась мне в лицо, причинив адскую боль.
Все были так несправедливы ко мне, даже если я в чем-то и провинился. Я сел на улице на тротуар, держась за поребрик. Когда я закрывал глаза, меня как будто переворачивали вверх тормашками.
— Меня сейчас вырвет, — сказал я. И мне показалось, что жизнь, в конце концов, не так уж прекрасна.
Глава шестая
Поездом мы добрались до Фагернеса, в горы. Здесь они начинались и тянулись в небо, сплошь поросшие лесом; белые водопады, рожденные в снегах на их вершинах, устремлялись вниз, в долины.
В Фагернесе были лесистые холмы, фермы, где разводили черно-бурых лисиц, мелкое спокойное озеро, окруженное безлюдными песчаными пляжами.
Джейк остался в деревне: он договаривался с каким-то человеком о лошадях. Я пошел по тропинке в лесу, вокруг были только папоротники и камни, я забрался куда-то наверх. Деревья окружили меня плотным кольцом, свет сюда не проникал. Пошел дождь, и было что-то жутковатое в этой тишине, где не слышно никаких звуков — только шум дождя да стук капель в листве. Я побежал, какой-то инстинкт вел меня все время вниз. Я думал о том, что может случиться, если я споткнусь о корень дерева или нога угодит в ямку, я упаду на землю с вывихнутой лодыжкой, беспомощный и одинокий. Представлял себе, как лежу там и дождь льет мне в лицо, дождевые капли стучат надо мной в шуршащей листве. Темнота не окутает деревья, принося успокоение, так как в этом краю ночь всего лишь продолжение угасающего дня, и в полдень лес будет казаться еще отчужденнее, чем прежде — причудливый, неестественно четкий, без теней. Я что есть сил бросился прочь от давившей на меня тишины и, вырвавшись из леса, огляделся и с облегчением увидел впереди деревню Фагернес и Джейка, стоявшего посреди дороги. Он озирался по сторонам, высматривая меня.
— Где ты бродишь? — спросил он.
— В лесу, — ответил я. — Там возникает ужасное чувство заброшенности. Терпеть не могу быть один.
— Зачем же ты ушел?
— Хотел посмотреть. Я же должен все испытать хоть один раз.
— Я раздобыл лошадей, Дик.
— Я буду по-дурацки смотреться в седле.
— Это неважно.
— Сколько заплатил?
— Купил дешево. Этот парень не особенно разбирается в ценах.
— Куда мы едем?
— Через горы — к фиордам.
— Нам никогда туда не добраться.
— Мы обязательно доберемся.
— Меня охватывает ужас в горах. Джейк, они слишком огромны для меня.
— Ты будешь не один.
— В этой стране есть что-то загадочное. Так тихо всегда, и никогда не темнеет, и все эти деревья в вышине, до которых не дотянуться.
— Мне здесь хорошо, — сказал он.
— Ты не такой, как я, Джейк. Если бы меня здесь не было, ты бы поехал верхом один с радостью и затерялся в горах, ни о чем не думая.
— Не уверен.
— А как мы будем питаться?
— Раздобудем что-нибудь в пути.
— Там нет городов.
— Будут попадаться деревушки и хижины, Дик.
— Нужно будет где-то ночевать.
— Все будет хорошо.
— Но ведь будет очень непривычно, правда? Кругом горы, и ни звука, да и вообще ничего?
— Тебе не будет страшно.
— Я законченный дурак, да, Джейк?
— Нет, конечно.
— Что-то во мне желает этого больше всего на свете, но, с другой стороны, я не прочь удрать, и оказаться на улице с оживленным движением, и, устав до смерти, стоять на раскаленном тротуаре в очереди вспотевших людей, дожидаясь автобуса…
— Не думай об этом.
— Мне бы хотелось стать другим.
— Но с тобой все в порядке.
— Мне бы хотелось научиться любить что-то стоящее, а не цепляться за всякую дрянь.
— Ты как лист чистой бумаги, Дик, и тебе нужны впечатления.
— Мне так хорошо с тобой.
— Это здорово.
— Мне бы хотелось писать, как мой отец.
— Ты бы смог, если бы захотел.
— Не смог бы, Джейк. Я простой, заурядный парень, лишенный силы воли.
— Ты себя не тренируешь. Не знаешь, что такое дисциплина. В тебе многое заложено, но ты слишком ленив, чтобы выявить это.
— Да, насчет лени ты попал в точку, — согласился я.