– Ну, куда поедем теперь? – спросил он меня. Мне было всё равно.
– А давай просто покатаемся! – предложил он. Мне захотелось развеяться, и я согласилась.
Мы поехали по окраинам Донецка. Я по-прежнему молчала. Говорил Попутчик, а я слушала рассеянно, на этот раз от огорчения. Но кое- что мне запомнилось. Его звали Алексей, ох и везло мне на это имя! Он руководил крупным магазином детских игрушек, но фактическим хозяином был его отец, с которым у Алексея были конфликты. Но он говорил об этом спокойно, я так поняла, ему просто хотелось самостоятельности, а в целом он отзывался об отце с уважением.
Наверное, моё рассеянное внимание имело оттенок ненавязчивости, раз Алексей так разговорился, а может ему хотелось мне понравиться, хотя бы таким путём, раз я не проявляла активного внимания.
Он купил нам что-то поесть в придорожном киоске. И мы приехали в место, где за многоэтажками простирались поля. Остановились, моя рассеянность не проходила, я даже не помню, что он за еду принёс. Но Алексей был приятным собеседником, манера разговора у него была мягкая, задушевная.
Неожиданно он замолчал, наклонился к моему лицу и попытался поцеловать. Я отстранилась. Алексей отреагировал спокойно. Спросил своим задушевным голосом очень тихо:
– Ты не хочешь? Я промолчала.
Он внимательно посмотрел на меня. Я сказала, что мне нужно выйти из машины. В своей рассеянности я не ожидала, что он попытается меня поцеловать. И ко всем прелестям сложившегося неловкого положения мне хотелось в туалет.
Он меня не удерживал. А так как в туалет хотелось сильно, мне предстояла нелёгкая задача найти для этого место в поле. Из-за этого пришлось идти довольно далеко, чтобы скрыться из вида. Это ещё хорошо, что была туманная погода.
В общем, я была смущена всем этим до беспредела, когда вернулась. Алексей сохранял спокойствие. Мы опять немного помолчали.
– Наверное, тебе это не очень нравится, и ты не умеешь этим наслаждаться? – нарушил он тишину всё тем же задушевным голосом.
Я подумала, что это относится не только к поцелую, а к сексу вообще. И тут в ответ на такую деликатность во мне проснулась строптивость.
– А ему, значит, нравится и он, значит, умеет! Эх, рассказать бы ему ещё про поиски туалета!
И хотя, он был прав в отношении меня, и это было самое тактичное приглашение к сексу, с каким я сталкивалась к этому времени, я его проигнорировала и не проявила интереса к обучению.
Алексей остался всё так же спокоен и прост в общении. В его манерах не было чувства превосходства надо мной, которое так меня бесит, особенно в мужчинах, претендующих на секс. Однако это был опытный, проницательный мужчина с хорошим самообладанием и превосходство у него Действительно было, как у зрелого опытного человека. Вот к этому я совсем не была готова. Он отвёз меня в общежитие и оставил номер своего телефона.
Я разок ему таки позвонила, но совсем нескоро, где-то через год. И совсем не по сексуальному вопросу. Меня поразила внезапная смерть одного пожилого доктора. Этот доктор работал в центре переливания крови, я иногда подрабатывала донором, когда не хватало денег, там я с ним и познакомилась, он умел рассказать что-то такое душевное о жизни и обо мне. Я прихожу в очередной раз в гости, а мне сообщают, что он умер от инсульта прямо на работе. И почему-то мне захотелось позвонить именно Алексею. Может быть из-за того, что его магазин был поблизости, а может, из-за его взрослости.
Как бы там ни было, Алексей со мной встретился и довольно быстро. Мы пообщались немного. Он был удивлён причиной моего звонка. Я и сама неясно понимала свои мотивы. Но общение как–то быстро исчерпалось, и мы разошлись со странным чувством и недоумением.
Глава 4. Танцы
Когда учёбы в медицинском университете стало меньше, пришло время вспомнить о других своих желаниях. Я нашла танцевальную студию и стала заниматься эстрадными танцами.
Студия находилась во Дворце Молодёжи Юность, в котором проходили выступления известных артистов. Это был ещё один плюс чувствовать причастность к этому миру. Но больше всего мне нравился зал для репетиций – большой просторный со станками и зеркальными стенами. Зал находился на втором этаже, из его огромных окон открывалась широкая панорама на Донецк.