Да! Я должна была рожать там... у меня были документы...
— Александр Леонидович! — неожиданно слышу озабоченный голос санитарки Люси, и поток идиотских анекдотов прекращается.
— Так, милочка, ну-ка дышим и тужимся так, как тебе говорят! — вдруг вспоминает обо мне акушер-гинеколог. — А то сознание потеряешь.
Я хочу простонать в ответ, что не могу сейчас воспринимать никакие инструкции, но мой малыш неожиданно словно сам начинает помогать. Полностью переключает внимание на себя — и вспыхнувший ярким пламенем материнский инстинкт заставляет забыть обо всем.
Об этом моральном уроде-враче...
О боли и страхе...
И даже о том, что я не могу никак сообразить, как очутилась в этой больнице.
Кошмар обрывается так же внезапно, как и начался. Тело становится легким-легким, как пушинка, а ласковый голос санитарки Люси воркует:
— А вот и ваш мальчик! Ишь, какой тяжеленький!
♂️ Глава 13. Князь. Пропала!
Симпатичная официантка приближается с бутылкой шотландского виски на подносе, демонстративно покачивая стройными бедрами. Но впервые за эти последние проклятые полгода провокационное зрелище ни хрена не возбуждает. Вообще не цепляет...
Странно. Может, какой-нибудь психологический «эффект Павлова» сработал?.. Когда кончаешь в рот податливой смазливой секретарше и вместо кайфа испытываешь шоковое потрясение, щедро приправленное отвратным пониманием своего косяка... наверное, это оставляет какие-то последствия.
Потому что сейчас такое ощущение, что меня как отрезало от интереса к левым бабам после вчерашнего. И куда больше притягивает содержимое бутылки.
Угрюмо гипнотизирую ее тяжелым взглядом исподлобья.
Топить поганое настроение в алкоголе — затея тупая и саморазрушительная. Это понятно любому. Но опьянение вырубает способность четко думать, а это сейчас — именно то, чего я хочу. Утопить собственные проблемы на дне бутылки. Переключиться.
Забыть о том, как смотрела на меня Даша там, в лифте...
Это воспоминание постоянно, чуть ли не ежечасно, всплывает в голове и выбешивает до бессильной ярости. Даже ночью снится, как она смотрела.
С пронзительной болью и ужасом.
...будто смертельно раненая лань на чудовище, которое ее убило.
Блядь, блядь... на хуй!
Не дожидаясь, пока официантка поставит поднос на стол, выхватываю виски и прикладываюсь к открытому горлышку прямо так, без возни с разливанием.
— Так, Князев... — внезапно перед моим носом появляется рука Плохишева и вырывает бутылку из рук. — Можешь орать на меня сколько влезет, но нажраться до белой горячки я тебе не дам. Такой вот у тебя хуевый друг.
Медленно наливаясь злостью, я поднимаюсь из-за стола. Прожигаю его бешеным взглядом.
Обычно, когда я в таком настроении, люди передо мной затихают моментально. Одни инстинктивно вжимают головы в плечи, другие неосознанно пятятся, а кого-то вообще парализует...
Но Плохишев покрепче.
Развалившись с отжатой бутылкой на диване, он только вздергивает бровь и комментирует:
— Хм... впечатляюще! У тебя прям вены вздулись и белки побагровели, как у испанского быка на корриде. Тебе точно нельзя больше пить, Влад, — выдав этот вердикт, он вдруг бросает взгляд в сторону двери и досадливо морщится. — Этих еще не хватало...
Я машинально перевожу взгляд по той же траектории, и только это заставляет сдержать кипящее в зубах грязное ругательство.
В ресторан приперлись деловые партнеры Плохишева. Его лучшие дружки по заседаниям в стриптиз-барах и саунах со шлюхами!
Я с такими редко пересекался — они скорее вращались в светско-политических кругах, чем в около-близких сферах моего бизнеса. И единственное, что нас как-то издали связывало — это мой приятель Марат. Единственный сын депутата Плохишева.
— Здорово, Марат Евгенич, Владан Романович! — наперебой здороваются они и какое-то время раздражающе толпятся вокруг стола, стремясь обменяться рукопожатиями с нами обоими. — Добрый день!
Обычно при подобных встречах с ними в разгар рабочего дня приветствиями всë и заканчивается. Но сегодня Плохишев вдруг решил разбавить наш мрачный тет-а-тет.
— Присаживайтесь, — кивает он на диванчики вокруг нашего стола.
Мужчины — их четверо, — приглашение охотно принимают. Один из них — Буйхан Оглымов, лучший юрист криминальных кругов, — ухмыляется, глядя на бутылку шотландского виски в руках Плохишева.
— Короткий рабочий день решили устроить?