У моего малыша крохотное, очень серьезное личико. Оно пока еще красное и морщинистое, но кажется мне невероятно миленьким. Чтобы он приноровился брать грудь, приходится повозиться. И терпение вознаграждается вскоре его сосредоточенным сонным причмокиванием.
Долго смотрю на его сопящий носик с невыразимо глубоким чувством удовлетворения и нежности, потом прикрываю глаза...
...и вдруг в голове вспышкой проносится имя — и неожиданно четкое ощущение, перерастающее в уверенное и однозначное знание.
Я не просто за кем-то замужем.
Я замужем за влиятельным и сильным человеком, которого зовут Князев Владан Романович...
И он мне изменил.
♀️Глава 15. Под прикрытием
Неотесанный врач-грубиян врывается, когда утомившийся с непривычки малыш спит на моей кушетке, так и присосавшись к груди. Он такой маленький, что за моей подушкой его и не видно.
От неожиданности вздрагиваю всем телом и торопливо вытираю мокрые от слëз глаза.
— Где ребенок? — сурово впивается взглядом в пустую детскую кроватку-каталку рядом.
— Здесь, — киваю настороженно.
— Мамаша, вы в своем уме?! — взрывается Александр Леонидович, и я испуганно втягиваю голову в плечи. — Кормление лежа на койке новорожденному запрещено! Вы представляете, сколько там вредоносных бактерий?! До вас этим бельем пользовались бомжи и проститутки, а вы младенца на него кладете! Что за дура!
Он так громко орет, что мой сын просыпается и начинает тихо хныкать. Я поспешно беру его на руки и с большими предосторожностями поднимаюсь с койки, чтобы успокоить укачиваниями.
— Извините, я не знала этих правил, — выдавливаю из себя. — Мне никто не говорил, и... а разве больничное белье не стерилизуют?
— Но мозги-то у вас есть, — презрительно игнорирует вопрос Александр Леонидович. — Или вы, как тупая корова, ими принципиально не пользуетесь?
Я напряженно молчу, глядя в пол.
Такое количество неоправданной агрессии и оскорблений от вроде бы профессионального сотрудника роддома сложно воспринимать спокойно... но у меня нет сейчас никаких моральных сил противостоять еще и ему. Со своим бы негативом справиться. Слишком уж неожиданно обрушились на меня несчастные картины проснувшейся памяти.
К горлу подступает горький ком, и я кусаю губы, чтобы снова не разреветься. Скорее бы эта сволочь в белом халате убралась отсюда восвояси и оставила меня в покое!
— Так, — брюзгливо морщит нос Александр Леонидович. — Вот еще что... Вспомнил, зачем пришел. К нашему дежурному тут звонок поступил. Муж ищет беременную жену по имени Князева Дарья Алексеевна. Это вы?
Сердце аж к горлу подскакивает от ужаса. Влад! Это точно он...
Решение умолчать о своем озарении приходит моментально. Пусть лучше все и дальше считают, что у меня память отшибло! Тогда, если Князев примчится сюда, он не будет мучить меня разговорами о своей измене и требованиями всë обсудить как-взрослые-люди.
— Не знаю, — тихо качаю головой.
Отчаянно надеюсь, что ничем себя не выдала. В тот момент, когда Александр Леонидович обрушил на меня новость, я по-прежнему изучала рисунок больничной плитки под ногами, поэтому он запросто мог и не заметить мою реакцию.
— Вас вроде бы тоже Дарья зовут, разве нет?
— Да, но я не помню никакого мужа, — понимаю плечами с деланным равнодушием.
— Ладно, разберемся... — недовольно фыркает грубиян и стремительно уходит, бросив напоследок через плечо: — И чтоб больше кормлений на койке я не видел!
Когда он скрывается за дверью, я едва нахожу в себе силы уложить неспокойного сына в люльку-каталку.
Потом снова вытягиваюсь на своей узкой постели и укачиваю его, толкая рукой туда-сюда. Прорвавшиеся-таки слезы судорожно и тихо глотаю, чтобы не потревожить чуткого малыша рыданиями.
— Ну как же так, милая, — расстроенно всплескивает руками моя санитарка Люся, вернувшаяся за ребенком. — Опять глазки на мокром месте! Болит, что ли, чего?
Я заставляю себя бледно улыбнуться и отвечаю уклончивой отмазкой:
— Да так... Александр Леонидович заходил, обругал за нарушение правил кормления. Сказал, что лежа кормить нельзя...
— Ох, Дашенька, да не принимай его так близко к сердцу, — шепчет Люся приглушенно. — Ты в своем праве на первых-то кормлениях! Просто он у нас грубиян, каких поискать, страсть какой озлобленный по жизни! Профдеформация у него, пациенток за людей не считает... всех рожениц, как беременную скотину на конвейере, пропускает через свои руки и не церемонится почти ни с кем. Если, конечно, особое отношение ему не проплатили заранее. Все на него жалуются... а толку? Стаж и связи решают всë. Заведующий отделением он у нас официальный, да еще и всем известный врач с положительным опытом самых сложных случаев в хирургической гинекологии и акушерстве... вот руководство и смотрит сквозь пальцы на его выкрутасы.